Первый перевал. Стихи

Насколько видит глаз —
                                      речная ширь…
И я с улыбкою невольною не слажу,
когда смотрю,
                       как хилый «Богатырь»
по-богатырски тащит нефтебаржу.
Но вот я слышу:
                         шутят остряки,
и вижу:
              с камня прыгая на камень,
торопятся мои буровики
с набитыми до верха рюкзаками.
Они русоголовы и босы,
и легкость необычная в походке,
и золотом сияют их усы,
и серебрятся юные бородки.
Уже пыхтит,
                   их поджидая «Днестр»,
и рулевой каюту открывает,
и сон,
          что был в глазах его на дне,
подобно облакам высоким
                                          тает.
И чувствуется,
                       что среди друзей
ему не нужен и минутный отдых…
Как золотые слитки,
                                карасей
несет рыбак
                   в двух тяжеленных ведрах.
Шум двигателей глушит все слова,
и винт бросает в воду
                                  белый невод.
И ясен день.
И Оби синева
готова спорить с синевою неба.

«За Самотлором лес рыжее меди…»

* * *

Виктору Иванову,

командиру «МИ-6»

За Самотлором
                         лес рыжее меди.
Рыжее леса —
                       тряская земля.
Но в этом,
                всеми позабытом место
забила нефти черная струя.
Где табунились перелетных стаи,
теперь легли воздушные пути,
и буровые,
                 как деревья, встали,
глубоко в землю корни запустив
Таежный край!
Ты будешь нашей цели
и верою
             и правдою служить.
Недаром мы, как боги, прилетели,
чтобы тебя навеки покорить.
Наш командир решает снова трогать.
Машина оставляет полосу.
И мы опять уходим на Вар-Еган,
держа контейнер грузный на весу.

Самолет

Неторопливо,
                      вперевалку,
шажком —
                к бетонной полосе.
В какой-то миг в нем птицу жалкую
увидели в смущенье все.
Так жалок —
                    и непроизвольно! —
вид ластоногих на земле.
Орла бредущим видеть больно.
А сколько красоты в орле!
Но дали жизнь моторы дружные,
качнулись белые крыла,
толчок,
           рывок
                     и синь воздушная
опорой твердою легла.
Преображением взволнованы,
задрали головы в зенит,
где грациозно и раскованно
он белой лебедью парит.

Письмо из Надыма

Ты просишь меня
                            написать про Ямал.
Погода бурчит.
                        Но в порядке дела.
С Надыма в две нитки
                                    сквозь древний Урал
К Москве
              газопровода трасса легла.
И новое дело задумано.
                                       Здесь
гигантская стройка
                               сегодняшних дней.
В ней наша Магнитка!
                                  В ней наш Днепрогэс!
Вот только чуть-чуть не хватает людей.
Конечно,
               суров этот северный край!
Конечно,
              придется сражаться с тайгой!
Но мне ли стращать тебя, друг!
                                                 Приезжай
на новую трассу
                          Надым — Уренгой.

«Я видел небо…»

* * *

Я видел небо,
Под землей работал,
Я знаю море,
Постигаю твердь,
Узнал вкус горя,
Тяжкий груз заботы
И в раннем детстве,
Что такое смерть.
И понимая страждущие души,
Пыл вдохновенья,
Ненависти пыл,
Я клятвы, данной другу, не нарушил,
И женщине в любви не изменил.

Воспоминании о флоте

I