Первый русский национализм… и другие

В согласии с программой Беляев особенно подробно излагает общественное устройство Новгорода (правда, уже в противоречии с программой, практически оставляя без внимания Псков), отмечая: «Новгородский мир <…> состоял из союза мелких и крупных общин, образовавшихся частью при начале поселения Славян в тамошнем краю и частью путем колонизации в последующее время. В Новгороде каждый конец, и каждая улица, и каждый погост в уезде составляли отдельную самостоятельно организованную общину, и притом общину, устроенную не административным путем или распоряжением со стороны, а образовавшуюся бытовым порядком, свободно исторически из самой жизни народа. В общину мог вступать каждый, кто хотел и кого община соглашалась принять; здесь не спрашивалось ни одинаковости происхождения, ни одинаковости занятий, ни равенства средств. А посему в Новгородских общинах еще в древности жили рядом большие и меньшие люди, богатые и сильные, бедные и слабые; и в городских общинах, как старших и представляющих более средств к развитию, мало-помалу образовались три класса жителей: бояре, т. е. большие люди, купцы, т. е. люди, имеющие средства постоянно заниматься торговлею, и меньшие, или черные люди, или простолюдины. Каждый из сих классов жили рядом друг с другом, и составляли одну общину, и как члены общины пользовались одинаковыми правами. Таким образом, в Новгороде каждая улица, как отдельная община, имела своих бояр, своих купцов и людинов; следовательно, имела средства жить самостоятельно, не подчиняясь другим улицам, и у каждой улицы был под руками свой материал из своих же членов образовать выборную власть из людей, имеющих силу и пользующихся уважением и доверием от своих сообщинников.

Таковой порядок, таковое разделение сильных людей по общинам, с одной стороны, ставили их в самую тесную жизненную связь с общиною и тем усиливали их, а с другой стороны, долго не дозволяли сильным людям всего города соединиться друг с другом в сплошную массу и давить массою меньших людей. А отсюда вытекало необходимое следствие, что мелкие общины – улицы, так крепко организованные, не подчинялись друг другу, а были равноправными членами общего союза, или города со своими выборными органами, уличанскими властями. Конечно, одна улица могла быть сильнее другой, как это и бывало в Новгороде, но и сильная улица одна была слаба против союза многих улиц; а посему в Новгороде в продолжение всей истории не образовалось улицы, господствующей над другими улицами» (СЗ, 39–40). Следуя программе Самарина, Беляев подчеркивает принципиальное единство оснований общественного устройства Новгорода и прочих русских княжеств: «Во всех владениях Руси постоянно были две власти и два разряда правительственных органов: власть князя и власть веча, правители, назначаемые князем, и правители, избираемые земщиною. <…>… представители земщины во всех владениях Русской земли, подобно как в Новгороде, стояли рядом со служителями княжеской власти, и сии последние только при посредстве первых могли действовать на общество. Вся разница между Новгородом и прочими владениями Руси состояла в том, что в Новгороде земская выборная власть и ее представители или органы были впереди; а в прочих владениях напереди княжеская власть, а не земская» (СЗ, 57–58).