Первый шаг к пропасти

– Ну… Меня уволили. Уволили с формулировкой. Мне пришлось часть средств вернуть. Именно по этой причине мои работодатели отказались подавать иск. Дело замяли. Хотя бы даже потому, что в нашу компанию повалили клиенты, услышав, что задержек – в случае плохого развития событий – с выплатами не бывает. Так как-то… А как у Веры дела? Какие прогнозы?

Бесспорно, он грустил. Имя женщины, с которой дружил долгие годы, он произнес с печалью.

– Прогнозы? – Верин адвокат вздохнул. – Прогнозы самые безрадостные. Особенно теперь, когда вас выпустили.

– Я могу чем-то ей помочь?

Что вот ему сказать? Что он может ей помочь, если вернется в камеру и возьмет всю вину на себя? Так он многого не знал в их хитроумных схемах. И поплывет на первом же серьезном допросе. И очная ставка ничего не даст. И опять же нигде нет его подписи. Нигде. Только на глупом договоре, который они составили с отставным полицейским и который не имеет никакой юридической силы. И который опять же сыграет на руку только Кузьмину. Потому что он, как видно из условий договора, был заинтересован в поимке угонщиков.

Тупик! Везде тупик! Эх, не надо было менять портфели.

Глава 25

Володя ехал за рулем своей машины, боясь повернуть голову вправо. Ведь там – справа от него, на пассажирском сиденье, сидел человек, который стал в их отделе легендой. О нем много и восторженно говорили. Его собирались восстановить на службе и в звании. Он подслушал, как Ломов говорил об этом с полковником. Высший чин пока ничего не обещал, но работа велась.

– Работа ведется, лейтенант, – произнес полковник с легким раздражением. – Есть уже положительные подвижки. Ты, главное, не надоедай.

Но Ломов словно и не слышал. Он продолжал надоедать. И Володя подозревал, что вскоре ему придется освободить стол, который он занял.

Сейчас вот Ломов навязал ему в спутники своего друга. Как Володя подозревал, сделал он это для того, чтобы друг за ним шпионил. Он ведь толком не сказал лейтенанту, куда собирается. А он до того момента, как Журенков уселся рядом, собирался навестить Анастасию Лугову.

Как он станет распоряжаться информацией, которой его снабдил пожилой мужчина, проживающий этажом выше погибшей Илоны Високосных, он пока не знал. Не мог пока явиться к Луговой и вывалить все, что знал о ней. Она же станет отказываться. А доказательств у него: всего лишь слова пенсионера, которые никто не может подтвердить. Нужно было что-то, что прижало бы ее к стенке. Какая-то информация. Факты. Мотив для убийства.

У Володи ничего не было.

Заручиться поддержкой Ломова он тоже не мог. Он от него многое скрывал. То, например, что Лугова в ночь убийства своей сестры побывала у нее в гостях. Он это выяснил и промолчал. Решил ее обезопасить от нападок Ломова. И кажется, зря.

Лугова ведь побывала там дважды. Зачем?

Сейчас все внимание сконцентрировалось на Воробьевой Вере Ивановне. Следствие считает, что именно она стоит за всеми убийствами, и теперь стремительно пытается это доказать.

Один Володя думал иначе. Но мысли свои никому пока не обнажал.

– Куда едем, Владимир? – неожиданно подал голос Журенков и закрутил головой. – Мне кажется, или мы третий раз проезжаем это место?

– Да? – Он нервно улыбнулся и покусал губы. – Простите, еще не очень хорошо ориентируюсь в Москве.

– Недавно тут? – покосился на него Журенков.

– Не настолько давно, чтобы знать все направления, – ответил он туманно.

И пропустил взгляд, которым его наградил Сергей. А он посмотрел на него с интересом.

– Так куда мы едем, Владимир?

– Я… – Он снова принялся терзать губы зубами.

Дурацкая привычка, за которую ему в детстве не раз влетало. Бабушка частенько шлепала его по губам ладонью и грозилась рассказать все матери.

– Отведет тебя к психологу, так и знай.

Мать сама очень любила посещать психологов и настоятельно рекомендовала это и бабушке. Та отмахивалась и уверяла, что у нее с мозгами все в полном порядке. Володю она матери на растерзание не давала. Но не раз угрожала, что сделает это.

Видела бы она его сейчас.

– Так, Владимир, давайте по-другому. – Журенков повернулся к нему. – Я вижу, что вы что-то скрываете от Валеры. Что-то, возможно, очень важное. Так вам кажется. И вы пока не желаете этим ни с кем делиться. Боитесь, что вас высмеют. Так?

Володя неопределенно повел плечом. Признаваться, что боится насмешек, было как-то не очень, не по-взрослому.

– Обещаю вам, что смеяться не стану. Даже попытаюсь понять. Итак, что вам известно на сегодняшний день?

– Вы собираетесь на ходу меня допрашивать?

Он криво ухмыльнулся. Вернее, попытался, чтобы вышло так. На самом деле гримаса была жалкой.

– Я не допрашиваю, упаси бог. Просто мне важно знать, какую версию вы скрываете ото всех. Самостоятельно, тайком ее разрабатываете. Мучаетесь. И боитесь.

– Я ничего не боюсь! – вспыхнул он, незаметно съезжая в направлении офиса Луговой.

– Вы боитесь, что, утаив информацию, вы не сделаете хорошо. Ни себе, ни ходу следствия. А рассказав, навредите тому человеку, о котором так печетесь. Кто это, Володя?