Первый (СИ)

Охранник делает ко мне шаг, а я испуганно отшатываюсь. Паника захлестывает. Я была бы безумно рада, если бы Марат оказался сейчас тут — пусть узнает, что я искала улики против него. Пусть. Только бы этот мерзавец меня не тронул!

Здравый смысл в данный момент отказывает, и я бегу вглубь помещения через ближайшую дверь, все дальше уходя от выхода.

С опозданием понимаю, что фактически загоняю себя тем самым в угол. Оборачиваюсь, затравленно глядя на охранника, который встает в дверях — довольный, с ошалевшим, похотливым взглядом.

— Люблю диких, — хрипит, нетерпеливо дергая ремень на штанах. Невольно опускаю взгляд туда и понимаю — у него стоит. То есть все это не шутка и не попытка запугать меня.

Озираюсь по сторонам, но мерзавец оказывается шустрее — хотя, казалось бы, если он под чем-то, то наоборот должен быть неповоротливым и медленным.

— Иди-ка сюда, — приговаривает, хватая меня за руку.

В этот момент во мне просыпается неимоверное желание жить. Не просто жить, а остаться нетронутой этим животным.

Я начинаю кричать, царапаться и отбиваться. Но мужика это походу только сильнее заводит. Он скалится, выкручивает мне одну руку, вынуждая выгнуться и практически встать на цыпочки.

— Какая девка, — восторженно хохочет он, а я чувствую странный запах. Как будто что-то горит.

— Пожар! — кричу тут же. Дергаюсь, но охранник не позволяет вырваться.

— Не ври, сучка. Но огоньку сейчас подкину.

— Идиот! — огрызаюсь на него. — Горит! Там!

В дверях уже дым, но мерзавец мне не верит и попросту не видит опасности. А я не понимаю, откуда огонь и почему что-то загорелось. Но знаю одно — надо валить отсюда, и как можно скорее.

— Да пусти же! Мы сгорим!

Липкое отчаяние стискивает горло. Кажется, что ситуация по-настоящему безвыходная. Ублюдок, решивший меня нагнуть, тянет к полке, которую только начали устанавливать. Видимо, эта комната предполагалась под парилку.

Отчаявшись, я уже просто вцепляюсь зубами в его ладонь. Мужик вскрикивает и отпускает меня всего на считанные секунды, но я изо всех сил лягаю его ногой в колено.

В итоге он начинает заваливаться, но буквально в последний момент цепляется за меня. Я падаю вслед за ним. Успеваю отползти к двери, как слышу отборный мат. Дыма становится куда больше, и я уже с трудом дышу. В голове бьется единственная мысль — надо бежать.

Подняться выходит не с первого раза, но у меня получается сделать только один шаг…

Крепкие руки подхватывают меня буквально сразу. Обмякаю, чувствуя знакомый запах. Странно, как это вобещ возможно в такому дыму, но я почему-то уверена — это Бессонов.

— Блядь, что за пиздец тут творится?! — рявкает он, перехватывая меня уже иначе. Теперь я оказываюсь у него на руках.

Марат выносит меня на улицу, и я жадно пытаюсь вдохнуть. Кашель царапает горло, а на глаза наворачиваются слезы.

Рядом кто-то что-то говорит, но у меня уши будто заложило. Все звуки приглушены и кажутся такими далекими. Сознание держится за знакомый запах — цитрусовая свежесть с ноткой ментола.

— Сама идти сможешь?

Чувствую, как мой спаситель меня встряхивает, а затем ставит на ноги.

— Наверное, — мямлю, хотя на самом деле нет никаких сил. Ноги дрожат и совершенно не держат.

Бессонов матерится и снова берет меня на руки. Я же, малодушно прикрыв глаза, решаю притвориться ветошью.

Чуть-чуть. Немного. Только пару минуточек. Я, конечно, все еще помню, что он не тот человек, с которым стоит иметь дела, но…

Потом. Попозже.

Как мы заходим в дом, я, скорее, чувствую, чем вижу. Практически сразу оказываюсь усаженной на диван. Только тогда открываю глаза и растерянно оглядываюсь. Кажется, это гостиная.

Марат стоит рядом и нависает надо мной скалой.

— Что это было? — цедит он. Я молчу. Не то чтобы мне есть что ему сказать. Просто как то не складываются слова во фразы. — Как ты там оказалась?

Отстраненно отмечаю, что Бессонов в темно-серой рубашке цвета мокрого асфальта. И в брюках. Красиво. Ему идет.

Его широкие плечи хорошо обтягивает так, что…

— Ты меня вообще слышишь? — рявкает он, вынуждая вздрогнуть.

Меня хватает на то, чтобы пожать плечами. Вообще какой-то ступор случается. Вроде бы последний сутки в принципе выдались непростыми, но оказаться вот так в шаге от гибели…

Мысли скачут хаотично. Вспоминаю про маму с отцом, про брата. Интересно, они бы узнали, что я тут навсегда?

Всхлипываю, закрыв рот ладонью. Мелкая дрожь проходит по телу. Мысль, что я реально могла умереть, заставляет иначе взглянуть на ситуацию. Слишком близко и остро.

— Что там случилось?

— Пожар, — тихо выдыхаю. Чувствую, как его взгляд ползет по моей коже. Бессонов не трогает меня, но чувство такое, словно он прикасается фзиически, а не просто смотрит. — Это не я, — добавляю. — Он сам… Он виноват…

В данный момент это мой максимум. Горло дерет, и каждое слово дается непросто, не только потому что мозги в кашу.

— Пиздец, — выдыхает Марат, отступая на шаг. — Что ты за девка такая бедовая, а, Царевна? Мне проще тебя грохнуть, чем разбираться, кто из этих мудаков тебя подослал!

Он резко отворачивается и отходит к окну, а я заторможенно реагирую на его оговорку.