Первый ученик

Он по- прежнему дружил с Медведевым, но все чаще и чаще вступал с ним в споры, уговаривая держать себя солидней и опрятней одеваться.

- С тобою рядом по улице ходить стыдно, - сказал он как-то Медведеву. - Погляди - ты на ведьму похож.

Медведев, действительно, ходил растрепанным, со сбитой на затылок фуражкой и считал это особым шиком, воображая, что своим внешним видом он наносит решительный удар бездушному гимназическому режиму.

Сегодня в конце большой перемены он заспорил было с Корягиным, как вдруг его внимание привлек Попочка, вышедший из учительской с большой разноцветной афишей в руках. Афишу он приколол к стене, и не прошло минуты, как вокруг нее столпились гимназисты. Перебивая друг друга, они читали ее вслух.

Афиша гласила о том, что завтра, в воскресенье, проезжий фокусник и угадыватель чужих мыслей Жорж Буцкин даст в помещении гимназии свой блестящий сеанс и при этом покажет ряд изумительных номеров: сжарит в шляпе яичницу, проглотит живого кролика и заставит на глазах публики распуститься розу, и что сеанс будет исключительно для гимназистов, и господ преподавателей.

Читая афишу, малыши бурно выражали восторг, а старшеклассники иронически покашливали и острили.

Однако на другой день и те и другие принесли по двугривенному, и не успела окончиться в церкви служба, как все ринулись в зал.

К великому удовольствию старшеклассников, на сеанс привели и гимназисток. Щеголяя белизной накрахмаленных фартучков, они входили попарно и быстро заняли всю левую половину зала.

По правую рассадили гимназистов.

В проходе между рядами остановились Попочка и классная дама, прозванная гимназистками Гусеницей.

Ha Попочке и Гусенице, прежде всего, лежала обязанность заботиться о том, чтобы гимназисты и гимназистки ни в коем случае не подходили друг к другу.

- Не вертитесь, глядите прямо перед собой, - шипела Гусеница, подходя то к одной, то к другой гимназистке.

- Боюсь, Минаев, что шея у вас заболит, - язвил Попочка. - Глядите-ка лучше прямо перед собой.

- Шея болит у того, кого бьют по шее, - спокойно сказал Минаев и переглянулся с товарищами.

- Го-го-го! - захохотали те. - Интересно, кто же это заслужил, чтобы его по шее стукнули?

- Да уж, наверное, есть такой, - многозначительно заметил Лебедев.

Но остроты прервал директор. Он вошел в зал вместе с начальницей гимназии, отцом Афанасием, Шваброй и другими преподавателями. Все они расположились в первом ряду.

- Аполлон Августович, - спросил на ухо батюшка, - а этот фокусник, простите, не из шарлатанов ли каких? Я как-то видел одного фокусника, так тот, действительно, был виртуоз. Такая, знаете ли, ловкость рук… На глазах публики разорвал бубновую даму, зарядил ею пистолет, выстрелил в стенку и…

- Дело не в фокусах, - перебил директор. - Наша задача - отвлечь учащихся от улицы, от тех безобразий, которые творятся там.

- Совершенно верно, - согласился батюшка. - Времена настали не те, что давнопрошедшие. Фабричный люд больно поразнуздался. Того и гляди, с красным флагом пойдут по городу.

- Вот именно, - сказал директор, - а Лебедевым, Минаевым и прочим это большой соблазн.

- Поистине большой. Понимаю, Аполлон Августович, - улыбнулся батюшка. - Следовательно, в том-то и фокус, чтобы отвлечь на фокус…

Ему так понравился каламбур, что он наклонился к начальнице и повторил его, несколько видоизменив:

- Не в том фокус, - сказал он, - чтобы посмотреть фокус, а фокус в том, чтобы гимназисты не фокусничали.

Начальница улыбнулась и хотела что-то ответить батюшке, но в это время на эстраду вышел сам Жорж Буцкин, и все устремили на него глаза.

- Милостивые государи и милостивые государыни, - поворачивался во все стороны Буцкин. - Я имел честь давать сеансы в крупнейших городах Европы…

- Африки и Австралии, - осторожно добавил Медведев.

Буцкин сделал вид, что не слышит, а Попочка зорко побежал глазами по рядам гимназистов, отыскивая виновника.

Виновника не нашлось, а Буцкин продолжал врать:

- И за свои сеансы я получил - вот! - провел он рукой по груди, увешанной дюжиной подозрительно поблескивающих жетонов.

- Браво! - как по, команде, заорали из задних рядов гимназисты, и весь зал дружно захлопал в ладоши.

Приняв аплодисменты за чистую монету, Буцкин любезно раскланялся.

- Итак, - сказал он, - я начинаю. Будьте добры, вооружитесь карандашами, пишите на отдельных листочках любые фразы. Не разворачивая записки, я прочитаю каждую из них. Прошу вас, мадемуазель, - повернулся Буцкин в сторону Лили Хариной, гимназистки седьмого класса. Та почувствовала на себе взгляды гимназистов, покраснела и замахала руками.

- Нет-нет, только не я, - испуганно сказала она.

Тогда Буцкин обратился к ее соседке:

- Может быть, вы?

Та тоже вся вспыхнула и быстро спряталась за подруг.

- Может, мадам изъявит желание что-нибудь написать? - расшаркался Буцкин перед Гусеницей, и зал сейчас же огласился хлопками и возгласами гимназисток:

- Серафима Ивановна! Просим! Просим!

Гусеница, посмотрела на начальницу, та утвердительно кивнула ей головой.

- Прошу, прошу, - еще раз обратился Буцкин к присутствующим и замер в ожидании.