Первый ученик

Рассортировав записочки, Аполлон Августович задумался.

- Да, - сказал он себе, - да…

И зажег свечу.

На свече он спалил те записки, которые были направлены лично по его адресу, а остальные вложил в конверт и швырнул в ящик письменного стола. Потом позвонил и приказал позвать к себе Попочку.

Когда тот вошел, Аполлон Августович строго спросил его:

- Скажите, ну что мне, уважаемый, с вами делать?

Попочка вздохнул.

- Ну куда вы годитесь? - продолжал директор. - Что вы за надзиратель? У вас под носом черт знает что творится, а вы…

И, указав на царский портрет, он закончил грозно:

- Или служить, или…

- Аполлон Августович, - взволнованно заговорил Попочка, - я, честное слово…

- Что мне от вашего честного слова? - перебил его директор, - что мне оно, когда у вас…

- Да я стараюсь, Аполлон Августович…

- Не вижу.

- Я приложу все усилия… Я… Вот увидите, что…

- Предупреждаю в последний раз! - грубо отрезал директор. - Идите!

Попочка поклонился и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Идя на цыпочках по коридору, он решил: «Да, надо, надо будет поймать хоть парочку, хоть одного гимназистика, а иначе…»

И тут же вспомнил, что подходит май, а там и пасха, а к пасхе ему так хотелось купить хорошего жирного поросенка…

«Уволит со службы Аполлон Августович, - испуганно подумал Попочка, - будет тогда мне жареный поросенок… Тогда жене хоть на глаза не показывайся».

И, надевая шинель, он снова сказал себе:

- Хотя бы одного гимназистика…

В МАСТЕРСКИХ

Как- то ночью Лихов задержался на заводе дольше обычного времени, а утром по цехам обнаружили массу листовок. Они призывали к маевке.

- Смекаешь, рыженький? - подмигнул Володьке рабочий Алферов.

Володька улыбнулся.

- А мастер как? Не сцапал ни одной листовочки?

- Нет, - отрицательно покачал головой Володька. - В нашем цехе их моментально по карманам спрятали.

- Ну-ну, отлично, - засмеялся Алферов. - Пусть люди почитают, чтение интересное… А ты беги-ка на свое место, а то, смотри, сразу под штраф попадешь и останется тебе от жалованья одна дырка в бублике.

Володька ушел. Но не прошло и десяти минут, как его вызвали в заводскую контору, а там объявили коротко:

- Получай расчет.

- Расчет?

Но спорить Володька не стал: во-первых, знал, что никто его слушать не будет, а во-вторых, боялся, как бы снова не вспомнили про отца. Он молча расписался в получении одного рубля и восьмидесяти трех копеек и побежал к Алферову.

- Иван Захарович!

- Ну?

- Уволили…

- Что?

- Уволили, говорю.

- Уво-ли-ли? Уво-ли-ли? - несколько раз переспросил Алферов и стал шарить у себя в карманах. Он был так взволнован, что сам не знал, что искал. Наконец вытащил папиросу, но не успел донести ее до рта, как сломал, и с досадой швырнул на землю.

- Уволили, говоришь?

И, порывисто сорвавшись с места, он решительно пошел к дверям.

- Иван Захарович, куда вы? - испуганно спросил Володька. Он понял, что тот начнет воевать с мастером. - Иван Захарович!

И побежал вслед за ним.

Догнал он Алферова в другом цехе.

- Ты это что? - строго говорил Алферов мастеру, - А? За что, спрашиваю, мальца уволил?

Мастер посмотрел на него исподлобья и, чуть улыбнувшись, пожал плечами.

- За водкой тебе не бегает, а? - не унимался Алферов. - Со мной поругаешься, а на мальчишке свою злость срываешь?

Их окружили рабочие.

- Рубль штрафу, - холодно бросил мастер Алферову. - Почему работу оставил? Почему не в свой цех пришел? Иди на место. Нечего глотку драть.

- Я тебе дам рубль штрафу! - вышел из себя Алферов. - Ишь, хозяйская гнида. Душа продажная!

- Что? - заревел мастер. - Ты это кому? Мне? Мне? Глаза его налились кровью, и он со всего размаху ударил Алферова в грудь.

- Драться? - бросились к мастеру стоявшие тут же рабочие. - Драться? Рукам волю давать?

И зашумели бурей:

- Дай ему сдачи!

- До каких еще пор издеваться будут?

- Гони его по шеям, Алферов!

- К хозяину его!

- Какой там хозяин, - вышел вперед рабочий, прозванный почему-то Любой. - В тачку его да за ворота.

- Правильно!

Мастер волком заметался среди обступивших его рабочих, и вдруг решительно шагнул к дверям, намереваясь бежать в контору, но ему сейчас же преградили путь.

- Нет, брат, постой, погоди!

- Сажай! - кто-то крикнул сзади.

- Давай тачку!

В это время худенький маленький человек с землистым цветом лица, с вечно бегающими и неспокойными глазками, недавно принятый на работу, незаметно юркнул за дверь и исчез из цеха.

- Давай тачку! - снова крикнул кто-то, но тачку уже подкатывал Люба.

Мастер рванулся.

- Не позволю! - взвизгнул он по-щенячьи. - Вы что? В тюрьму захотели?

- Не стращай! - угрюмо зашумели со всех сторон. - Не очень-то мы пугливые. Сажай его, пса хозяйского!

- Вали!

И несколько человек быстро сбили его с ног и опрокинули в тачку.

- Хо-хо! - дружно понеслось вокруг. - Алферов, провожай голубчика!

- Лей слезу!

- Пиши до востребования!

- Хо-хо!

- Припудри его! Обсыпай золой! - крикнул кто-то.

- Покрась мазутцем!

С криком, с хохотом мастера выкатили из цеха на заводской двор, и только собрались вывезти за ворота, как со всех сторон понеслись тревожные полицейские свистки.

- Фрр! Трр!