Первый узбек: Героям быть!

Зульфикар не понял, почему моя мать побледнела и остановилась, несмотря на то, что два пожилых мастера, идущих от строительной площадке навстречу султан-беким, немедленно отступили с дороги, освободив ей проход, и глубоко кланялись. В тот момент она не думала о том, что нарушает слово, когда-то данное отцу: никогда не говорить Зульфикару, чей он сын и не вспоминать его родителей. Груз стыда за когда-то нанесённое горе совершенно невинным и приятным ей людям привели к тому, что моя матушка сама подозвала Карима и его брата поближе к себе.

Она стала расспрашивать о том, благополучно ли в их семье, как себя чувствует Гульшан, что с Халилом и его близкими? Такие вопросы задают люди после долгой разлуки. Карим и Саид отвечали вежливо, но коротко и, судя по тому, как это рассказывал потом Зульфикар, чувствовали себя крайне неуютно. Они торопились уйти. Понимая, что она должна что-то сделать, чтобы задержать их и снять груз вины со своей души, моя мать неосторожно воскликнула:

– Зульфикар, сынок, пришло время истины и настал миг правды! Мужчина, которого ты видишь перед собой, и есть твой родной отец! Знай, что ты не сирота, у тебя были и есть родители. Они покинули тебя не по своей воле! И они всегда тебя любили… – она говорила что-то ещё, но уже не помнила своих слов.

Надо сказать, что вся эта история больше похожа на сказку или на слезливую легенду о потерянном сыне. Он заблудился в собственном саду, но родные искали его долгие годы и случайно нашли в соседской кошаре на склоне лет! Я в такие вещи не верю, не могу верить. Слишком похоже на заранее запланированную и тщательно подготовленную интригу, имеющую далеко идущие последствия. Но Бухара не очень густонаселённый город, в ней проживает не больше пятидесяти тысяч человек. Посчитать женщин, что не болтаются по улицам и сидят по домам. Присоедините детей, их не больше половины. Окажется, что мужчин в Бухаре не так много. Все они друг друга знают по именам, прозвищам, слухам и сплетням.

В тот миг Зульфикар, солидный женатый мужчина, имеющий к тому времени троих детей, остолбенел. Думаю, что моя мать тоже смешалась от своих слов. Но «Глина не станет фарфором, чужой не станет родным», а тот незнакомец и Зульфикар были похожи друг на друга как отец и сын. Мать говорила потом, что оба они крепко обнявшись, рыдали как дети, да и она вместе с ними всплакнула. Обо всём этом доложили отцу, он долго молился и потом признался мне, что этот грех не давал ему спокойно умереть. Теперь он может отправиться в сады Аллаха в любой миг.

После этого Зульфикар пропадал две недели, появлялся только по утрам в моей спальне. В один из таких набегов он принёс шкатулку. Эта резная прелесть всегда была при нём. Мы не знали, откуда она взялась. Никто во дворце ни во время нашего детства, ни в молодые годы, ни сейчас не собирался её присвоить или украсть. Чего греха таить – такое иногда в Арке случалось. Я часто видел эту шкатулку. В ней Зульфикар хранил какие-то мелочи, не очень ценные, но памятные для него. На крышке шкатулки была вырезана картинка – двое маленьких детей играют на ковре, рядом с ними сидит молодая женщина а джигит, опершись на дерево, любуются ими.

– Посмотри сюда, великий хан. – Сказал Зульфикар голосом, пронизанным неистребимой грустью. – Посмотри, брат. Вот это ты. Это я. А это мои отец и мать. Этот ларец сделал мой отец, мастер Карим для своей жены Гульшан, моей матери. Сюда она складывала подарки от султан-беким и султана Искандера. Родители оставили эту шкатулку во дворце, чтобы быть рядом со мной. Как часто я разглядывал эту картинку и никогда не знал и не мог предполагать, что мать с отцом всегда рядом! Возможно, и во дворце Афарикента он изобразил себя на колоннах балаханы. Может быть поэтому ты до сих пор относишься ко мне как к брату. Это они, по воле Аллаха всемилостивого и милосердного, защищали меня своим незримым присутствием!

– Зульфикар, не знаю почему, но я до сих пор люблю тебя. Я всегда, с самого рождения не могу жить вдали от тебя. Мне всё время надо ощущать, что ты рядом. Но если бы на то была моя воля, я никогда не решился отобрать тебя у матери. Хотя как знать? Возможно, если бы рядом с тобой была такая знаменитая семья умелых ремесленников, ты не стал бы частью моей души и не защищал бы меня от всех напастей бренного мира…

Потом мы с Зульфикаром долго молчали. Мы могли и не разговаривать. Сам Зульфикар хорошо понимал, что если бы я был взрослее, то отпустил бы его. Но я был беспомощным младенцем, и всегда держался за него как держится дервиш за посох в трудной дороге. А сейчас он и сам никуда не уйдёт, зная о том, что я с трудом обхожусь без него. Мы молчали, несмотря на то, что с севера наши войска теснили орды Баба-султана, сына Навруз-Ахмада. Необходимо было созывать совет военачальников для подготовки отпора новым-старым захватчикам.