Первый узбек: Героям быть!

Спустя некоторое время Зульфикар привёл двух мастеров – это они строили медресе. Это они оба стали мне главными помощниками в деле наведения порядка в моей столице, да и во всей стране. Я знал об их существовании. Кулбаба трещал о них, не переставая. Разглядывая мастеров, я удивлялся— Али и Зульфикар были как братья, несмотря на то, что один был дядя, а другой племянник. А Ульмас был точь-в-точь я, достаточно было посмотреть в зеркало. Нет, лица у нас были разные, а телосложение, руки, маленькие ступни ног, оттопыренные хрящеватые уши с круглыми мочками – всё было одинаковым. Какие интересные сюрпризы делает природа, не каждый мудрец может предположить то, что она ещё может учудить!

Но родственные отношения для меня не были главным поручительством. Мне необходимо было самому убедиться, что эти мастера способны творить чудеса. Я самым тщательным образом собрал все свидетельства о тех работах, какими они когда-либо занимались. Кроме стройки у меня было много других забот. Но неприкрытая злоба моего тогдашнего придворного архитектора и других дворцовых бездельников убедили лучше самых цветистых восхвалений. Тем более что Ульмас показал глубочайшие математические знания на практике.

Он складывал, вычитал, умножал и делил в уме огромные числа. А уж их рассказы о дальних странах и заморских городах произвели на меня неизгладимое впечатление. Санад* мастера, присвоенный им в медресе Фатхи, был весомее чем батманы* цветистых похвал, расточаемых придворными. Имя Мимара Синана, их учителя, было царским венцом на их головах. Я мысленно ахал от восторга, когда они рассказывали о тех дворцах, которые видели. В подтверждение рассказов они показывали их изображения. А уж когда они говорили, что участвовали в их возведении, я начинал им завидовать. Молча, конечно.

Меня удивило то, что одним из самых знающих мударисов Мавераннахра был дядя Зульфикара, Закир-мулла. В диспутах с ним никто не мог сравниться! Как и в приверженности к истинной вере! Я несколько раз присутствовал на его интереснейших лекциях в медресе. Правда, пройти полный курс обучения я не мог себе позволить. Но в свободное время с удовольствием слушал его, хотя не знал, что рядом со мной стоит его племянник. Если бы только это! Наставницей моей любимой единственной дочери была младшая сестрёнка Али, Лола-отин-ойи*. Её нахваливала даже моя матушка, но никто не знал, чья она дочь. Знали только, что она жена муддариса мечети Намазгох и родом она из Афарикента.

Насколько мир тесен, я не предполагал – теперь меня со всех сторон окружали братья, дяди, тёти и другие родственники моего кукельдаша. Меня это не беспокоило тогда, когда я не знал, чьи это родственники. Но когда узнал, то подумал о заговоре его родни, стремящейся всеми силами просочиться во дворец. Но нет – самое строгое расследование привело к тому, что за каждого из этих людей просили незнакомые друг с другом люди, совершенно не подозревавшие об их родстве. Хотя Али и Ульмас знали, что Зульфикар их племянник, но никогда и никому этого не говорили. Ещё в детстве они дали слово своему безвременно ушедшему в сады Аллаха отцу.

Неисповедимы пути господни. Правду говорят «Сила лошади познается в далеком пути, сердце человека течением времени». И со временем я понял как мне, хану, правящему большим государством, повезло иметь такого кукельдаша и таких людей в друзьях, как потомки Халила-плотника из Афарикента. Они не навязывали своё общество, они никогда ничего не просили. Ни один из них не рассказывал на пирах или тайком кому-то, что их очень близкий родич живёт во дворце и может при случае зайти к хану запросто, минуя всех охранников и стражников. Они кланялись так же низко, как самые раболепные придворные, как самые низкие из слуг, что ранним утром метут мостовую перед Арком. Знали своё место. Именно поэтому я доверял им, конечно, в разумных пределах.

К тому времени оба мастера уже были женаты. Али даже умудрился привезти себе жену из германских земель. Сам я её не видел, но Зульфикар говорил, что у неё белые волосы и очень белая кожа. Но Али заставляет её ходить в платке и накидке, чтобы ни у кого не было соблазна утащить его жену в свой гарем. Звали его жену Гертруда, но в нашей земле она выбрала для себя, с согласия Али, другое имя и стала называться Гульчехрой. Никто из соседок её западное имя без коверкания выговорить не мог. Все эти мелочи были такими ненужными и глупыми. Но Зульфикар после обретения своей большой семьи часто утомлял меня этими пустяками. Я его понимал, поэтому, слушая вполуха, радовался его радостям!

Со временем я перестал обращать внимание на родство моего молочного брата и придворного архитектора. Все они были так загружены делами, что у них просто не хватило бы воображения навредить мне. Да и причин для этого не было. Когда они приходили по моему приказанию во дворец, то кланялись Зульфикару не как младшему племяннику, а как кукельдашу, государственному деятелю и человеку, обеспечивающему безопасность самого хана.