Первый витязь, или XX с гаком лет спустя

– Псыть! Эй, музика! – воровато оглядываясь по сторонам, окликнул его белобородый старикан в огромной чалме. – Слюхал корабил искаешь?

– А тебе то, какое дело, до моего дела? – насупился Перебор Светлогорыч, знал он подобных типчиков, ерунду какую-нибудь гораздых втюхать «по ценам ниже рыночных», вот и грубил загодя.

Подозрительный тип в знатном тюрбане не обидился на грубость, и лишь шибче завертел головой – не подслушивает ли кто их.

– У миня ест, чо табе нада, – перейдя на шёпот, сказал «тюрбан» и стал нахваливать своё «искюлюзивный перидилаженю», прицокивая от удовольствия языком. – Кароша корабил! Вах! Такой корабил, не корабил – питищка. Панимуешь? Щайка, белий!

– Да я уже и на корыто согласен, серенькое, – поделился со стариком своей проблемой, богатырь. – Только и ты на Геликондос вряд ли захочешь нас отвести. Все, как узнают, отказываются.

– А бакшиш у табе ест? – совсем не испугался «тюрбан» страшного для остальных слова «Геликондос». – Есели денга ест, то хоть на Хелигондос, хоть на Хелинжик отправюмси. Солову даваю!

Богатырь заинтересованно оглядел собеседника. Вроде не чокнутый, и на афериста не похожь. Может и впрямь удача ему, наконец, подвернулась, пускай и с приличным акцентом.

– Если так, на цене сойдёмся! – ободренно сказал Перебор Светлогорыч, и подмигнул чудаку в тюрбане. – Не обижу!

– Якиши-макиши! – подмигнул в ответ «тюрбан» и поманил богатыря в сторону дальнего пирса. – Поюхалы за миной.

– Обожди друг! – сказал богатырь. – Мне за друзьями надо смотаться.

– За друзюми?

– Да! Я мигом! Одно копыто здесь другое там!

– Копито, там? Защем?

– Ты только никуда не уплывай, ладно?! – с мольбой в голосе, попросил богатырь свою последнюю надежду, добраться до острова. – Заплачу тройную ставку.

– Караша! – сразу всё понял, «тюрбан». – Я табю с друзюми буду дожидавать за пирисом. Там мой, щайка беликрилий, на волна кащаеца.

– Отлично! Готовься к отплытию! – крикнул богатырь старику в тюрбане и радостный поскакал на площадь за своими спутниками.

В Молельном Доме неразбериха, понемногу набирая обороты, переросла в беспорядки. Люди разных религий и регалий, ругаясь и пихаясь как последние безбожные смерды, пытались успеть и принести жертву своему боженьке, и надавать тумаков ближнему, а размалёванные жрицы ещё умудрялись и рыбку есть, прежде чем… ну не важно. А тут как раз и сено, предназначавшееся Козлу Отпущения, полыхнуло.

Тут, естественно, началась ни с чем несравнимая паника. Себя-то в жертву никто не хотел приносить, поэтому вся толпа дружно хлынула к выходу, а наиболее ретивые к окнам, выдавливаясь через все отверстия как один большой сгусток, не скажу чего. Крупный Рогатый Скотт, не поддавшись всеобщей панике, возглавил спасательную операцию. Почему именно он возглавил? А потому что он был вообще единственным, кто пытался спасать кого-то ещё кроме себя. Тушить пожар было некогда, да и нечем (не чучелами же тотемов пламя забивать), поэтому варвар сосредоточился на выводе и выносе посетителей религиозно-административного здания. Те, кто мог выкарабкаться сам, уже давно отбежали на приличное расстояние и теперь, отдышавшись, с энтузиазмом смотрели на охваченное огнём здание, вставляя свои вдумчивые комментарии по этому поводу. Тех же, кого в давке случайно уронили и немного затоптали, Скотти-варвар собирал в охапку по нескольку человек и выносил из огня, раскладывая в сторонке на безопасном месте. Пожар уже бушевал в полную мощь, когда Скотти, порыскав по углам и неслабо наглотавшись дыма, обнаружил последнюю жертву давки – сухонькую старушку с ангельски милым личиком, – которую стукнули и придавили ещё в самом начале суматохи. Схватив бабулю, варвар метнулся к выходу, успев в последнюю секунду покинуть здание, прежде чем за его спиной рухнула обгоревшая кровля.

Добровольного спасателя с бабулей на руках зрители и очевидцы встретили бурными овациями. Не отвлекаясь на приём поздравлений, Скотти-варвар осторожно, чтобы не сломать, уложил старуху на землю и стал её реанимировать. Не решившись осуществить принудительную вентиляцию лёгких, методом «рот в рот», Скотти решил провести непрямой массаж сердца, чтобы разогнать старушкин «мотор», судя по пульсу, неустойчиво работавший на холостых оборотах. Аккуратно, большим пальцем, он начал надавливать на грудь женщины и – аллилуйя! – свершилось чудо и бабушка «ожила», а значит, дышать ей в рот варвару уже точно не придётся.

– Сколько пальцев видите, мэм! – без задней мысли показал варвар пожилой даме средний палец руки. Он просто хотел удостовериться, что женщина окончательно вернулась в сознание.

Старуха внимательно посмотрела на палец, затем на рогатого качка, склонившегося над её всё ещё невинным, хоть и немного сморщенным телом, и вдруг, исказив ангельское личико, завопила:

– Порождение тьмы! Сгинь, демон!

Толпа, разочарованная так быстро затухавшим пожаром, но всё ещё желавшая зрелищ, мигом обступила новый информационно-скандальный центр. И в самом эпицентре «центра» оказались варвар и старушка.