Первый витязь, или XX с гаком лет спустя

Захмелевший багатур, в ожидании горячего попросил коктейльную трубочку и стал, неспеша потягивать через неё свой любимый степной напиток, настоянный на лечебных травах и кореньях (ну, это он так думал).

– Ты здесь новичок? – ненавязчиво поинтересовался бармен у багатура.

– Здесь, как бы да! – ответил Барабир и с шумом втянул через трубочку «айрака» на добрый глоток. – А что это так важно?

– Здесь, как бы да! – в тон ему произнёс бармен и показал глазами на сидевшие в самых тёмных углах молчаливые компании. – У нас по законам дедов-основателей, каждому новичку полагается проставиться старичкам. Ну что, угостить их за твой счёт?

– Пускай идут в… ногу со временем, твои старички! – громко, чтобы все ясно расслышали, произнёс ещё более охмелевший, и я бы даже сказал, пьяный, Барабир-багатур. – Эти педе… э-э, пережитки и отсо… э-э, отголоски, надо искоренять. С какого хары-мумбары, я должен кому-то здесь проставляться. Пусть друг дружке подставляются, упыри!

От такой речи, флегматичный бармен посерел лицом и сполз под стойку. Он прекрасно знал, чем заканчиваются такие пьяные революционные выступления новичков. Ничем хорошим для них. И въевшиеся багровые пятна повсюду были наглядным тому доказательством.

Между тем, обличительно-огорчительная речь новичка не осталась неуслышанной. Застучали отодвигаемые стулья, и в сторону багатура с разных сторон направилось несколько десятков тёмных личностей. Обступив Барабира плотным кольцом, далеко ещё не старые «старички» свирепо засопели, словно хотели натурально сдуть наглеца с глаз долой.

«Крупные экземпляры, – мысленно отметил спокойно попивавший, как он всё ещё думал «айрак», багатур. – Пару гоблинов, три горных тролля, несколько грязных орков, остальные тоже те ещё мутанты – ничего сверхъестественного».

– Э-э, оля-боля, ты, чито чичас сказал, дунгус-переростосток? – выдавил, наконец, из себя подходящий острому моменту вопрос один из «дедушек», тот самый, который зловонно дышал багатуру в чисто выбритый как у салажонка-призывника затылок.

Не зная как вежливо ответить на дебильный вопрос, Барабир, вдруг заподозрил, что ушлый бармен обманул его с аракой и от нахлынувшей обиды, заехал кружкой ближнему гоблину в череп. Кружка разлетелась вдребезги; гоблин, хрюкнув, повалился на грязный пол. Заварушка началась!

Разъярённые наглым «новичком», «дедушки» скопом навалились на него и стали поочерёдно, как использованные гильзы, выпадать из общей завертевшейся «обоймы». Проявив максимум человечности, багатур не стал хвататься за меч, хотя в лапах его коварных противников и сверкали тесаки. Он награждал их по-простому, по рабоче-крестьянски: кого оплеухами, кого затрещинами, а кого и подзатыльниками. «Старички», вне себя от ярости, вставали и вновь налетали на багатура, чтобы в очередной раз лечь у его ног. Но как бы они не старались одолеть выскочку-незнакомца, скоротечный бой для них закончился с разгромным счётом 30:0. Все три десятка «дедушек», местных авторитетов, были низложены отважным новичком.

– Дедовщина отменяется! – во всеуслышанье заявил посрамитель «дедушек» Барабир. – Никто, никому, никогда больше не проставляется! Ура, джигитёры!

Поражённые таким исходом кабацкой драки, «новички», сидевшие за другими столиками в ожидании указаний своих «старичков», не знали, что и делать: радоваться или плакать, а горячий и хмельной от победы и ненастоящего «айраккумара» багатур, замер в предвкушении оваций, достойных освободителя.

Объехав почти всю пристань и поговорив с несколькими дюжинами отважных флибустьеров, на поверку оказавшихся трусливыми гондольерами, Перебор Светлогорыч начал отчаиваться всерьёз и надолго. Все переговоры насчёт «кое-куда сплавать» начинались как нельзя удачнее, но едва капитаны, старпомы и боцман-лоцманы слышали куда именно, как тут же у них оказывалась веская причина, как на зло не позволявшая им выплывать по предлагаемому маршруту, и вообще выходить в ближайшие пару лет в море.

Даже посоветованный богатырю, одним доброхотом, известный флибустьер Синдикат-мореход – головная боль семи с половиной морей, бросивший якорь как раз в этом порту, услышав, куда его просят сплавать, вежливо, но твёрдо отказался. С остальными звёздами парусного спорта, такими как пират чёрного пиара Джора Бородатый Анекдот, капитан-лейтенант Совриголова Шапкукуплюев и бородатая женщина-морячок Джелена Уарабей, разговор тоже был короткий, примерная стенограмма которого приведена ниже:

– Здрасте!

– Здрасте!

– Плывём?

– Деньги есть?

– Есть!

– Плывём!

– Отлично!

– Куда?

– Геликондос.

– А-а вспомнил(а)! У меня гастрит (другие варианты: арест судна; аквафобия; занятия в танцкружке и в т.д. (в т.д. – в том же духе, прим.авт.).

– Жаль!

– А как мне жаль!

– Ладно, пока!

– Прощай, герой! (и отдание почестей).

Час времени, отпущенный богатырём себе и спутникам «на всё, про всё» истекал, а результатов никаких не было.

«Эти двое, хоть помолиться и пожрать успели, – досадно подумал Перебор Светлогорыч, разворачивая Приорушку в сторону города. – А я вообще впустую прокатался».