Первый витязь, или XX с гаком лет спустя

Сориентировавшись, Скотти нашёл в дальнем углу мастерски вырезанную из морёного дуба фигуру великого Олдина в натуральную величину (а это два человеческих роста, не меньше) и направился с верещавшей в клетке крысой к нему. Всего то и нужно будет капнуть пару капель крови жертвы на острие божеского копья. Это ещё по-божески. Пару пустяков. Другие вон как выкаблучиваются перед своими кумирами.

Добравшись до статуи, Скотти-варвар перевёл дух. Достав упиравшуюся крысу из клетки, он вытащил из сапога ножик и мысленно обратился к Олдину с соответствующей просьбой. Закончив молитву, варвар поднёс нож к горлу зверька и… тут его в плечо неожиданно толкнула, вошедшая в экстаз, престарелая «очевидица Иерёмы», отбивавшая ритуальную чечётку перед своим истуканом (ведь модно нынче в храмах танцевать).

Скотти чуть не выронив нож, на секунду ослабил хватку и упустил из поля зрения зверька. Крыса, не желавшая такой почётной, но всё же незавидной для себя доли, извернулась и варварски цапнула варвара за палец. Заматерившись от боли на древнескандалистском наречии, Скотти отпустил неблагодарную крысу (её, сучку красноглазую, чести удостоили, а она кусаться). Но, уцепившаяся зубами за палец, злопамятная серая тварь повисла на руке, и отпускать варвара ни в какую не захотела. Вспомнив, что от крысиного укуса можно заразиться бубонной чумой, старой холерой или даже драгунским триппером, варвар испуганно затряс рукой, намереваясь отделаться от крайне неприятного и цепкого разносчика заразы. Наконец, крыса разжала остренькие зубки и, пролетев через весь зал, упала на ку-клуц-клацовский колпак сидевшего в позе увядшего лотоса ганджнубийца, который в это время мирно воскуривал трубку мира с расширяющим сознание фимиам-канабусом, намереваясь войти в нирвану и напрямую, без обиняков, поговорить с божеством воздуха Шу, тем самым который родился как дыхание из носа егиопского пробога Матума, плыть или не плыть ему к этому самому Шу за волшебным гербарием, или подождать когда шумиха уляжется.

Не ожидав такого скорого «ответа», находившийся на полпути к нирване ганджнубиец, брезгливо отбросил колпак с крысой в одну сторону, раскуренную трубку мира в другую, и с воплями «Меня накрыло! Пакахатас! Фараоны!» стал ломиться прочь с «палёной хазы». В Молельном Доме и так переполненном нервными молящимися, начался жуткий переполох.

В сутолоке никто не обратил внимания на трубку мира, упавшую в ворох соломы, принесённой в жертву Верховному Козлу Отпущения.

Барабир-багатур преодолев кривую дорожку, лихо подъехал к стоявшему в тупике большому зданию с надписью на фронтоне «Салун: В гостях у дедушки». Оставив Карачура у коновязи, Барабир, пружинящим шагом, смело направился в гостеприимно распахнутые двери элитного кабака.

Внутри помещения царил таинственный полумрак. Окна была зашторены от солнечных лучей красными занавесками, отчего на полу и стенах расползлись кроваво-багровые пятна. По крайней мере, багатур посчитал, что пятна были именно от этого светового эффекта. Осмотревшись, багатур отметил, что почти все столики были заняты завсегдатаями питейного заведения. Не найдя куда присесть, Барабир прошёл через весь зал и, сев у барной стойки, сделал первый заказ:

– Двойной айраккумар со льдом! – потребовал он, добавив со знанием дела. – И не смешивать!

Флегматичный бармен, до этого уже нацедивший из имевшейся в наличии единственной бочки и «ром с колой», и «джин с тоником», и «двойной виски с содовой», и даже «тройной одеколон» спокойно принял заказ, и нацедил из неё же, впервые услышанный им «двойной айраккумар». Бармен знал одно правило, гласившее, что «клиент всегда прав, даже если несёт околесицу», и то, что пойло, как его не называй, всегда приводит к одному финалу, поэтому действовал рефлекторно.

– Твой двойной араккумар! – произнёс бармен, подвигая к багатуру, убойную брагу собственной рецептуры, и бросил в деревянную кружку кусок нерастаявшего льда, оставшегося от мороженой селёдки. – Со льдом!

– Спасибо! – вежливо поблагодарил Барабир бармена и залпом выпил обжигающий напиток.

– На здоровье! – не менее вежливо ответил бармен, проследив, как посетитель лихо осушил литровую ёмкость.

Багатур прислушался к вкусовым и остальным ощущениям. Вроде запах как у айрака, только с привкусом рыбы, и пищевод обжигает сильнее. Видать, здесь просто её готовят немного по-другому и кислого молока чуть меньше добавляют. А так ничего, пить можно!

– Добрый айраккумар! – похвалил кислую брагу сомнительного качества, багатур. – Повтори!

«Кто бы спорил. Позавчера, это был вообще пятизвёздочный коньяк», – флегматично подумал бармен и повторил порцию пойла «разборчивому ценителю элитного алкоголя».

– И порцию шорпо-мунгэ с курдяшным жиром, – сделал заказ «горячего» Барабир.

Бармен задумчиво глянул на посетителя, силясь понять, чтобы это значило, и, доверившись своему чутью (алкоголь с жиром вроде бы не смешивают) крикнул на кухню чтобы, приготовили «шорпо», пусть лучше стряпухи голову ломают, что за это блюдо.