Первый витязь, или XX с гаком лет спустя

– Место гиблое там, но если ничего не будете лишнего трогать, может и обойдётся всё, – поделился, имеющейся у него информацией, циклоп. – Как выедете из ущелья, поезжайте прямо к Парналикону, никуда не сворачивайте. Не теряйте друг друга из виду, держитесь вместе. Если нападут чудовища, сможете достойный отпор дать, хотя они в такую жару прячутся в своих пещерах и норах, и на охоту выходят вечерком. Наибольшая опасность может исходить от изощрённых богов и божеств, которые не жалуют в своей добровольно-принудительной ссылке людей. Но если вы не будете поддаваться на их провокации, не начнёте с ними разговаривать, они ничего вам не сделают. Повторяю, главное никуда не сворачивайте и не разъединяйтесь, а также не пейте воду из родников, не ешьте плоды с деревьев и не болтайте попусту. Могут быть печальные последствия и побочные эффекты. Дойдете до предгорья Парналикона, дальше будьте осторожнее. Пегасус днём спускается к подножию горы, попастись на вечнозелёном лугу, а вечером когда просыпаются чудовища, он возвращается на вершину. Так что для вас это лучший момент, чтобы заполучить серебристое перо Пегасуса. Вот, в принципе, и всё. Теперь поезжайте, но помните, о том, о чём я вас предупредил.

– Спасибо, товарищ! – поблагодарил Перебор Светлогорыч циклопа и заехал в ущелье. За ним, стараясь не отставать, потянулись, крепко призадумавшиеся, товарищи по оружию.

Варвар, как всегда, прикрывал их со спины.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Проезжая по дну узкого тенистого прохода, в котором глохли звуки, путники обнаружили надпись на стене, выбитую чьей-то неведомой рукой. «Оставь амбиции всяк сюда входящий» – гласила полустёртая надпись, стирая остатки беспечного настроения воинов.

Одолев без ЧП проход, путники выехали с другой стороны хребта и походной коллоной поехали по прямой тропинке, уходившей в сторону загадочного Парналикона. Не доезжая до ещё более густого и дремучего южного вечнозелёного леса, они заехали на старое кладбище, которое служило предупреждением для новоявленных героев. Многие кладбищенские плиты были наполовину разрушены солнцем, дождями и временем, но на некоторых ещё можно было разобрать надписи: «Пирсиней», «Одиссит», «Айхиллес», «Кергулес», «Яйсон», «Кобсон», «Херсон» (последние двое, наверняка, спутники Яйсона). На одной из наилучше сохранившихся плит было выцарапано «Здесь есть Вася», что заставило обрадоваться богатыря, ибо в разных местах он встречал вандальские надписи, что этот неуловимый «Вася» там «был», и наконец-то он увидел где именно пресловутый «Вася» «есть». Что этот тип, как и все эти воины, авантюристы и многие другие герои древности нашёл здесь последнее пристанище. Видимо и впрямь островок был не из числа туристических уголков планеты.

– Не останавливаться и не отставать, – почему-то шёпотом произнёс богатырь. Наверное, не хотел привлекать внимания к своему отряду, кого-нибудь с превосходным слухом, раз уж так всё серьёзно. – Держитесь за мной.

Въехав под сень угрюмого молчаливого леса, разительно отличавшегося от того, который их встретил на берегу, там за скальной грядой, путники стали напряжённо вслушиваться в звенящюю тишину полуденного зноя. Лошади, почувствовав настороженное состояние хозяев, тоже вели себя соответственно: не храпели, не звенели сбруей, старались ступать бесшумно.

Пока всё шло гладко и это тоже действовало на нервы.

– Щас бы яблочко куснуть, – хорохорясь, сказал багатур, поглядывая на плодово-ягодные деревья, усыпанные аппетитными наливными фруктами всевозможных форм и оттенков.

– Ага! Девку встретить, – мечтательно закатил глаза варвар, – и…

– Замолкли оба! – строго прошипел Перебор, ведь предупреждали всех – не трындеть.

Путники послушно заткнулись, продолжив передвижение в режиме полного молчания.

Ехавший в аръергарде Скотти, внимательно поглядывая по сторонам, вдруг слева заметил поляну, усеянную голубыми незабудками, посреди которых, в лёгких прозрачных одеждах сидела очаровательная, неземной красоты, женщина. И она манила его полупрозрачною, словно светящейся изнутри, рукой. Забыв про настоятельные предупреждения циклопа, словно зачарованный, варвар отстал от своих, свернул с тропинки и выехал на поляну. Женщина улыбнулась ему и Скотти, утонув в её манящих глазах, такого же цвета, как и цветы на поляне, спрыгнул с коня. Конанифал, собравшись предупредительно заржать, встретился взглядом с женщиной и… принялся, как ни в чём не бывало пастись. Очарованный варвар, не в силах совладать с собой, покорно присел на траву рядом с женщиной.