Первый витязь, или XX с гаком лет спустя

– Ну, всё, всё, хороший мой! – потрепал по холке крылатого скакуна Перебор Светлогорыч. – Не бойся! Мы тебя сейчас отпустим. Только одно лишь пёрышко, самое маленькое, – гладил он Пегасуса, успокаивая, – Будет почти небольно. И р-раз!

Богатырь резко выдернул из крыла выбранное перо и… прогрохотал гром.

Совсем не от боли, но от великой обиды и позора (я что вам, курица!) Пегасус громко заржал и, встав на дыбы, сбросил-таки потерявшего бдительность седока. Перебор Светлогорыч и сам уже не держал коня. Лети, коник, лети! Уязвлённый тем, что из него как из мокрой курицы, выдирают перья, Пегасус взлетел в небо и стал громко ржать, растревожив сонный «улей»-«заповедник».

– А теперь дёру, подруга! – вскочил богатырь в седло стервозной кобылки, охмурившей самого Пегасуса, и Приорушка, которой не надо было два раза повторять, рванула в обратный путь.

А за их спиной уже раздавался протяжный рёв встревоженных Пегасусом чудовищ.

Грохот грома, громкое обиженное ржанье и чудовищный рёв вывели потерявшихся спутников из магического и хмельного гипноза.

Скотти-варвар вздрогнул, возвращаясь в суровую реальность и обнаружил себя стоящим на коленях, посреди поляны с собранным им букетом незабудок. Рядом никого и в помине не было. На фига ему букет?! Варвар отбросил незабудки в сторону и, подозвав мирно пасшегося в сторонке Конанифала, вскочил в седло. Там его друзья воюют с кем-то, а он здесь букетики собирает, понимаешь. Узнает, засмеют, если не отмутузят.

Скотти развернул коня в сторону тропинки.

Барабир-багатур натянув поводья, остановил Карачура. От грохота грома все «гурии», сад, фонтаны и прекрасный дворец, в который они уже почти въехали – всё «нажитое» хмельной фантазией – растаяло как лёгкие облака. Багатур глянул вниз, где только что белели мраморные ступени и отвернул коня от… бездонной пропасти. Вот куда вели его «гурии», а точнее обиженные людьми наяды и дриады. Вот в какой шикарный дворец он не доехал. Одного шага Карачуру не хватило, чтобы сверзнуться вниз вместе с хозяином. Ну, кто не понял, это божества просто так шутили над багатуром. Да, вот такие у обиженных божеств дурацкие шуточки.

Рёв многочисленных чудовищ подстегнул Барабира. Ведь там остались его боевые товарищи и им наверняка нужна посильная помощь. Развернув протрезвевшего коня, протрезвевший багатур поскакал назад к тропинке.

Приорушка мчалась по тропе, выжимая из себя как минимум две, а на отдельных участках и три, лошадинные силы. Рёв сзади нарастал и подстёгивал почище нагайки. Вдруг из кустов, чуть не столкнувшись с ними, выехал Барабир.

– За мной! – крикнул ему богатырь, времени что-то объяснять не было.

Правильно среагировав, багатур припустил на Карачуре за ведущим.

Вскоре на них наткнулся, скакавший навстречу, Скотти с топором в руке.

– Поворачивай! – крикнул ему богатырь и промчался мимо, даже не сбавив скорости.

– Не отставай и не оглядывайся! – крикнул ему промчавшийся за Перебором Барабир, который один только разок оглянулся на свою голову и… от этого ему легче не стало.

Круто развернув Конанифала, что лошадиный круп занесло на развороте, Скотти пришпорил коня за своими товарищами.

За спиной беглецов раздался треск ломающихся деревьев, и этот треск неумолимо приближался.

Разбуженные канонадой и ржаньем Пегасуса, чудовища воспрянули от полуденного сна и, почуяв уходящую добычу, наперегонки бросились в погоню. В гонке-преследовании участвовали: Свирепый Быдлотавр – существо с головой быка, торсом человека и крупом лошади – голодный с прошлой недели; сёстры Мудоза Гангрена и Медуза Горгона – не те морские склизкие бесхребетные твари, с ядовитыми щупальцами, а проворные гигантские вараны с женским лицом и змеями вместо волосни, ненавидившие людей в целом и мужиков в особенности; ну и само-собой Триединорог – если коротко, уродливая смесь бульдога с носорогом, причём «смесь» гигантская. И помимо этих «тяжеловесов», ущё куча «мелких» монстров как-то: двуглавые собаки – орфы, демонические куреты, вепреконы, земноводные гидры, менады, бессариды и ещё много всяких прожорливых тварей.

Уходившие от смерти беглецы выехали из чащи и помчались через кладбище героев к спасительному проходу в гряде. От спасения их отделяло совсем немного, пару сотен метров. Вдруг земля перед проходом разверзлась и оттуда появилась голова шестилапой кротохимеры. Слепая, она обладала отменным нюхом и, вычислив, с какой стороны вкусно потянуло свежим ещё живым мясом, полезла навстречу путникам. Путь отступления был перекрыт. Ничего беглецам не оставалось, как принять последний бой, то бишь разыграть между собой звание «Последнего богатыря». Это будет славная охота, правда неизвестно для кого.

– Нас мало, но мы в кольчужках! – выдвинул ударный лозунг Перебор и выхватил «супербулат». – Отдадим наши жизни подороже, други моя!

– Питясот свэрху и дагаворюмся! – произнёс голос с небес, и к остановившимся посреди кладбища воинам спустилось оттуда же, с небес, несколько канатов.

– Ветрогон, друже! – обрадованно завопил богатырь, ты как никогда вовремя.