Первый закон

— Твой брат Лиф тоже путешествовал с нами… какое-то время. — Он прижала ладонь ко рту, и Ро увидела дрожащие пальцы. — Он умер на равнинах. Мы похоронили его в хорошем месте, как мне кажется. Неплохо будет, если ты заедешь туда. — Она взяла Ро за плечо и сказала: — Я хотела привезти тебе книгу или что-то вроде нее, но… не получилось. — Мир, в котором были книги, казался наполовину забытым, а лица умерших стояли пред глазами. Ро никак не могла к этому привыкнуть. — Мне жаль… что мы задержались в пути. — Покрасневшие глаза Шай наполнились влагой. — Скажи хоть что-нибудь…

— Я тебя ненавижу, — сказала Ро на языке Народа Дракона, полагая, что ее не поймут.

Темнокожий мужчина по имени Темпл печально поглядел на нее и ответил на том же наречии:

— Твоя сестра проделала очень длинный путь, чтобы отыскать тебя. Несколько месяцев она думала только о тебе.

— У меня нет сестры, — бросила Ро. — Переведи ей это!

— Сама скажи, — покачал головой Темпл.

Все это время старый северянин смотрел на них широко открытыми глазами, но как будто вглядывался куда-то в неимоверную даль. Ро вспоминала его дьявольскую улыбку и отца, который отдал за нее жизнь, и недоумевала — что это за безмолвный убийца, который так похож на Лэмба. Когда порез на его лице начал кровоточить, Савиан опустился рядом на колени и принялся шить рану, обронив невзначай:

— Они совсем не похожи на демонов, этот Народ Дракона.

Похожий на Лэмба человек даже не дрогнул, когда игла проколола кожу.

— Настоящих демонов мы носим внутри себя.

Даже лежа в темноте, заткнув уши пальцами, Ро продолжала слышать ужасный крик Хирфэк, когда ее жарили на кухонной плите, а в воздухе плыл сладкий запах мяса. Даже зажав ладонями глаза, она видела, как Алстэла сталкивают копьями с утеса, а он летит, не издав ни единого звука. Сколько их лежало у подножья скалы, хороших людей, шутивших, обладавших каждый собственной мудростью. Они превратились в изломанные куски плоти, и Ро никак не удавалось принять потерю. Она чувствовала, что должна обрушить на чужаков всю ненависть, на которую способна, но каким-то образом оцепенела и скукожилась в душе, став столь же мертвой, как ее отец с разрубленной головой, как Халли, раскачивающийся на дереве.

На следующее утро недосчитались части людей с золотом и запасами еды. Кто-то утверждал, что они попросту сбежали, кто-то — что их утащили духи или горящие местью люди Народа Дракона, преследующие отряд. Пока чужаки спорили, Ро смотрела на Ашранк, на серо-голубую завесу дыма, прилепившуюся к склону горы. Она сунула пальцы под одежду и сжала чешуйку дракона, которую вручил ей отец, ощутив ее прохладу по сравнению с горячей кожей.

Неподалеку на камнях стояла морщинистая женщина-духолюдка.

— Слишком долго оглядываться назад — плохая примета, девочка, — сказал белобородый человек по имени Свит.

Хотя, на взгляд Ро, духолюдка вряд ли была старше пятидесяти лет, в ее седой гриве, обмотанной драной тряпкой, оставалось лишь несколько желтых волос.

— Я не ощущаю той радости, на которую рассчитывала.

— Когда тратишь половину жизни на какую-то мечту, действительность редко полностью оправдывает надежды.

Ро заметила, что Шай смотрела на нее, а потом приподняла губу и сплюнула через щель между зубами. Пришли незваные воспоминания, как Шай и Галли состязаются, кто плевком попадет в горшок, а Ро смеется, Пит смеется, Лэмб смотрит и улыбается. Ро ощутила боль в душе, причины которой не могла осознать.

— Может, немного золота позволит тебе почувствовать облегчение?

Старая духолюдка покачала головой.

— Богатый дурак остается дураком. Вот увидишь.

Устав ожидать пропавших товарищей, люди пошли дальше. Открылись бутылки, наемники опьянели и начали идти медленнее под тяжестью груза, задыхаясь от жары, спотыкаясь на обломках камней, мучаясь и проклиная препятствия, как если бы золото для них было дороже собственного тела и собственных жизней. Она бросали часть безделушек на тропу, которая блестела позади них, словно след, оставленный слизнем. Кое-кто из бредущих позади поднимал валявшееся богатство, но лишь для того, чтобы избавиться от него через милю. Ночью пропало еще больше пищи и воды. Наемники перегрызлись между собой из-за оставшихся. Краюха хлеба продавалась на вес золота, а вскоре и в десять раз дороже. Пригоршню драгоценных камней отдавали за полфляги выпивки. Один человек убил другого за яблоко. Коска приказал его повесить. Он так и остался висеть за спиной растянувшейся колонны, раскачиваясь на ветке, а серебряные цепи вокруг его шеи позвякивали в такт.

— Дисциплина прежде всего! — провозгласил Коска, пьяно раскачиваясь в седле неказистого коня.

Пит, сидя на плечах Лэмба, улыбался, и Ро поняла, что не видела его веселым довольно давно.