Пес и волчица

Сулла тоже двинулся вперед, сопровождаемый пешими ликторами. Ликторов было двенадцать -- число, полагающееся консулу, каковым Сулла не являлся. Сие, однако, никоим образом не смущало ни самого любимца легионов, ни его солдат, ибо все они уже давно именовали своего полководца Императором и единственным легитимным властителем Рима, призванным самой Судьбой очистить Вечный Город от захватившей его банды узурпаторов-самозванцев.

Архелай не отрываясь, чуть исподлобья, смотрел прямо в глаза Сулле. Римлянин высоко вздернул массивный подбородок, взирая на стратега, как бы свысока. Они остановили коней на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Оба не произнесли ни слова. Солдаты, на каждой из сторон, затаили дыхание, погрузив весь мир в мертвую тишину, в которой даже негромкое фырканье коней никто не замечал.

Архелай не выдержал борьбу взглядов и вновь скосил глаза на строй легионеров позади Суллы. Губы римлянина тронула еле заметная улыбка.

-- Радуйся, могучий Сулла, -- наконец нарушил молчание стратег.

-- И ты радуйся, храбрый Архелай, -- по-гречески ответил на приветствие Луций Корнелий.

-- Я рад, что слова моего посланника достигли твоих ушей.

-- Признаться, я был немало удивлен, что столь ожидаемое мною предложение, доставил от тебя не воин твоей свиты, а какой-то делосский купец. Неужели и ты поверил в россказни о том, что Сулла в гневе казнит послов? Это все неправда и домыслы досужих людей.

-- Приятно слышать, -- процедил Архелай.

Сулла вновь замолчал, с улыбкой продолжая жечь стратега взглядом. Архелай непроизвольно дернул щекой.

-- Не кажется ли тебе, Сулла, что эта война несколько затянулась?

-- Не кажется. Я сражаюсь в Греции всего год. Бывали войны и подольше, -- насмешливо ответил римлянин.

-- Сгорели цветущие города, пролились реки крови твоих и моих воинов. Не стоит ли нам уже прекратить бессмысленную бойню?

-- Разве она бессмысленна? Я полагаю, она преисполнена глубочайшего смысла и является справедливым актом возмездия за все бесчинства, что учинил твой царь, в дружественных Риму землях. Если ты не можешь более сопротивляться, сдавайся и будешь прощен. Возможно, даже Митридат сможет заслужить наше снисхождение, если немедленно сложит оружие.

Архелай скрипнул зубами и, подъехав вплотную к Сулле, негромко проговорил:

-- Прошу тебя, позволь мне сохранить лицо.

Сулла немного помолчал, обдумывая слова стратега, потом неспешно кивнул.

-- Хорошо. Я прикажу поставить здесь, вне лагеря, шатер для переговоров. Продолжим их без посторонних глаз.

В римском лагере царило необузданное веселье. Еще бы, совсем недавно Архелай внушал ужас своей мощью, казавшейся необоримой, теперь же он приполз на пузе, как побитая собака. Трижды побитая.

В конце зимы, когда стратег решил оставить обреченные Афины, ему легко удалось убедить себя, что это никоим образом не бегство, а лишь тактический маневр. Даже сдав Пирей, стратег еще какое-то время держал свои корабли в гавани Мунихия[176]

, не признавая за собой поражения. Он сохранил весь флот, семьдесят пять триер и значительную часть армии, переправив ее в Беотию и далее, в Фессалию. Сулла, справедливо посчитав, что в разоренной Аттике его ждет голод, двинулся следом.

В Фессалии Архелай соединился со свежими подкреплениями, приведенными Таксилом и фракийцем Дромихетом. Это новое войско поставило в затруднительное положение стоявший в Фессалии легион Луция Гортензия. Фермопильский проход из Фессалии в Беотию был перекрыт понтийцами, однако Гортензия спасла помощь местных жителей, показавших ему обходную тропу (как когда-то персидскому царю Ксерксу). Соединившиеся армии римлян Архелай постоянно провоцировал на сражение, но Сулла до середины весны избегал столкновений, полагая момент неблагоприятным. Постоянно маневрируя, Архелай очутился возле города Херонея. Сулла, следующий по пятам, решил, что лучше места для битвы не найти и обосновался на большом холме неподалеку.

Вид понтийского войска внушал римлянам большой страх, против которого Сулла нашел оригинальное средство: он заставил солдат копать ров, отводя русло реки Кафис. Бессмысленная, на первый взгляд, работа, занимала все мысли римлян. Одновременно массово распространялись слухи о знамениях, сулящих успех.

Решившись на сражение, Сулла внял совету двух граждан Херонеи, предложивших провести римлян в тыл понтийцам. Обходной маневр был поручен трибуну Эрицию. Легионы построились для сражения. Сулла возглавил правый фланг, доверив Луцию Мурене левый.