Пес и волчица

-- Держу, не вырвешься, -- усмехнулся галл. Он сжал запястье Прима с такой силой, что ладонь того побелела.

Аппий вывернул свое предплечье вниз и вовнутрь, преодолевая сопротивление большого пальца Ганника, а освободившись, завладел его ладонью и отжал ее против естественного сгиба. Ганник сжал зубы.

-- Чьи кости затрещали? -- Аппий отпустил галла.

-- В бою будет иначе, -- не собирался сдаваться тот, потирая запястье.

-- Да, будет иначе, -- согласился Аппий, -- там я тебе не кисть сломаю, а локтевой сустав. Или вывихну плечо. Или...

-- Хватит, хватит, -- примирительно поднял руки галл, -- хороших борцов я встречал. Но ведь ты совсем другое, уважаемый Аппий. Эти сукины дети, как будто сами помогали тебе бить себя об стены и кидать на мостовую.

-- Ты прав, именно так и было.

-- Ты смеешься почтенный Аппий?

-- Нисколько. Ты слышал, что-нибудь об Архимеде?

-- Нет, кто это?

-- Один ученый грек. Он жил давно, в Сиракузах, еще во времена второй войны с пунами. Так вот он был механиком, изрядно увлекался всякими рычагами и уверял, что если взять надежную точку опоры и мощный рычаг, то один человек вполне способен перевернуть всю земную твердь.

-- Ну, не знаю, как насчет всей тверди, но в целом он прав, какая стройка без рычагов и блоков.

-- Вот-вот. А тело человеческое сплошь состоит из рычагов, нужно лишь правильно их применять. Используя голову, руки, ноги нападающего, как систему рычагов, ты сможешь вывести его из равновесия, даже если он намного тяжелее. Чем стремительнее он движется, тем лучше для тебя. Используй его силу против него самого, сам оставаясь в равновесии. Как ель сбрасывает снег, когда его слишком много. Ее ветви под спудом пригибаются к земле, и снег скатывается сам, тогда ветви вновь распрямляются.

-- Ты говоришь разумные вещи, уважаемый Аппий, -- согласился галл, - я не устаю дивиться. Но, не обессудь, ты совсем не похож на воина.

-- А на кого похож?

-- Ну... Я говорил, что принял тебя за грека... А если грек и свободный, то или купец или... Но на купца ты не тянешь. Ходишь один, без сопровождающих рабов... Да и щедр как-то невероятно.

-- А если не купец, какие еще варианты? -- веселился Прим?

-- Как я погляжу, ты очень неплохо разбираешься в человеческий костях. Может ты лекарь?

Лицо Прима вытянулось от удивления.

-- Не ожидал. У тебя очень внимательный глаз, друг Ганник. Не ожидал. Я действительно разбираюсь в костях. И не только в них. Я костоправ.

-- Но все же не грек, -- заметил Ганник, донельзя довольный своим открытием.

Аппий не ответил, лишь усмехнулся, хрустя мелко накрошенной капустной соломкой.

-- А в тебе, дорогой Ганник, наоборот -- сказал он через некоторое время, прожевав, -- воина видно за милю. Но ты утверждаешь, что был рабом. Может быть гладиатором?

-- Нет, хотя чуть было не угодил в эту компанию. Воин... Да нет, никогда не стоял в строю против другого строя.

-- Я полагаю, -- Аппий снова отпил из кружки и отправил в рот пару оливок, -- что как раз легионер бы смотрел совсем другими глазами. Одно дело биться в строю, и совсем другое... Почему ты совсем не пьешь? Ты же галл! Первый раз вижу галла, который сидит рядом с вином и едва пригубляет.

-- По правде, Прим, мне кусок в горло не лезет при виде такого изобилия. Моих медяшек хватило бы лишь на кусок хлеба с просяной кашей.

Аппий возмущенно замахал руками.

-- Ты мелешь чушь, любезный Ганник! Но если уж ты столь принципиален...

-- Столь что?

-- Прин-ци-пи-ален... -- язык Прима уже начал немного бунтовать против говорливости хозяина, -- давай так: ты платишь за вино, я за все остальное. И если тебе не в тягость спать на жестком, откажись от тюфяка. Хозяин за него слупил сестерций. Вернет. Согласен?

-- Хорошо, -- после некоторого раздумья сказал галл.

-- Вот и славно. Пьем.

Выпили.

-- Так ты не договорил что-то там, про легионеров...

Галл удивился.

-- Разве я? Мне показалось, это ты...

-- Неважно, -- повел рукой перед лицом Аппий, -- продолжай.

-- О чем мы говорили?

-- О тебе.

-- Обо мне?

-- Да, выпьем за тебя.

-- Выпьем.

Выпили. Галл чувствовал, как тепло разливается по всему телу. Вина он не пил давно, очень давно, совершенно отвык и в голове уже слегка шумело.

-- Закусывай. Я страсть, как люблю маринованную капусту.

-- Ты же говорил, горчит.

-- Я такое говорил?

-- Да, только что.

-- Не может быть. Хотя ладно, пусть себе горчит. Но горечь надо запить.

-- Может лучше заесть? На вот сыр...

-- К воронам сыр! Пьем.

-- Пьем! -- Ганник чувствовал в себе какое-то необъяснимое возбуждение.

Аппий подпер голову кулаком.

-- Я весь превратился в уши.

-- А что ты хочешь услышать?

-- Как что? Твою историю.

-- А-а... Почему тебя это так интересует?

-- Праздное любопытство. Но давай считать, что это тоже будет маленькой компенсацией за оплату ночлега. Я же говорил, что люблю поболтать в доброй компании. Не считай меня, пожалуйста, каким-то подсылом, крадущим чужие тайны.

-- Не собирался. Чего там рассказывать... Мать совсем рано померла. Отец как гражданство получил, так шибко им гордился. На все выборы ходил, голосовал. Да только оно ему не принесло никакой выгоды. Мы в Медиолане[111]