Пес и волчица

-- Я с Марием служил, он никогда не проигрывал, мы ему верили, как никому другому. А теперь я себя понять не могу. Вроде мы и с Фимбрией ни одного сражения не проиграли, а на душе как-то тошно. Как-то все...

-- ...бессмысленно, -- закончил Север.

-- Да.

-- Это все оттого, старина, что ты чувствуешь, даже если сам себе признаться не можешь, что мы не проиграв ни одного сражения, проигрываем войну.

Квинт повернулся, собираясь пройти по гребню вала к участку следующей центурии, но возле него из ниоткуда возник Барбат.

-- Командир, -- вид у тессерария был запыхавшийся, побегай-ка по такой жаре, -- легат тебя зовет.

На входе в палатку легата Квинт нос к носу столкнулся с вышедшим из нее Титом Сергием. Примипил как-то странно взглянул на трибуна и, раздраженно пробурчав себе под нос нечто нечленораздельное, привычным для него широким шагом удалился. Север удивленно посмотрел ему вслед и вошел внутрь.

-- Садись, -- пригласил легат.

Фимбрия сидел за походным столиком что-то писал на папирусе. Трибун сел и терпеливо ждал.

-- Митридат заперт в портовом городе, -- Фимбрия изрек факт, озвучивания которого вовсе не требовалось.

Север кивнул.

-- Чего киваешь? Ну, и что из этого следует?

-- Что следует? -- трибун все еще не понимал цели вызова.

-- Следует то, что он не заперт.

-- У него нет кораблей, -- возразил Север.

-- Да? Совсем нисколько? Ты там через стену видишь, что пирсы пусты и никто на суда не грузится, собираясь свалить на все четыре стороны?

-- Через стены я не вижу. Но пирсы пусты. Так утверждает разведка.

-- Разведка утверждает и кое-что другое, -- раздался знакомый голос из-за спины.

Север вздрогнул и повернулся. В углу палатки стоял Бурос. Трибун, войдя, не заметил его.

-- Что именно?

-- Митридат посылал гонцов еще из Пергама. Мы перехватили одного. Наверняка он был не единственный. Это не считая голубей. Гонцы к Неоптолему и Зеникету.

-- К Зеникету? Кто такой Зеникет?

-- Я рад, -- сказал Фимбрия, -- что тебе не надо рассказывать, кто такой Неоптолем. А Зеникет, это один царек с Пиратского берега.

-- Я бы не стал говорить о нем столь уничижительно, -- сказал разведчик.

-- И откуда ты такие слова-то знаешь...

-- Значит, Гай Флавий, ты думаешь, что скоро корабли у Митридата будут? -- спросил Север.

-- Молодец, -- одобрительно кивнул легат, -- всегда ценил тебя за быструю соображалку. Будут. Скоро.

-- Разве Неоптолема не связывает Сулла?

-- А как он его свяжет? Сулла -- сухопутный зверь. Неоптолем - морской. Если кто и держит Суллу, так это Архелай, но к нашим делам это никак пока не относится.

-- Что же, значит надо штурмовать город, иначе царь улизнет.

-- Штурмовать, -- мрачно протянул Фимбрия, -- посчитай, сколько дней мы потратили на Пергам.

-- Мы строили машины. Сейчас нам не придется их строить, они же готовы.

-- Города берут не машины, -- покачал головой Фимбрия, -- а люди. Люди измотаны.

-- У царя тоже.

-- Перед тобой тут был Тит Сергий, он мне доходчиво объяснил, что взять Питану сложнее, чем Пергам. Да я не слепой, и сам это вижу. Хотя, признаюсь, первый порыв был штурмовать. Но стены здесь столь же высоки и крепки, а их протяженность меньше. Оборонять легче. Все сначала, Север.

Трибун молчал.

-- Мы расточаем силы в этих штурмах и осадах, -- сказал легат.

"Вторая осада, а ты уже говоришь, как о многих".

-- Тем временем подойдут корабли, и Митридат улизнет, хохоча над глупыми римлянами. Война затянется. Мы не получаем подкреплений, примкнувшие к нам города могут изменить. Провиант добывать все тяжелее. Обчищая амбары, мы восстанавливаем местных против себя. Они огрызаются. И будут огрызаться сильнее. Мы скоро сожрем все в округе, а после этого Азия нас самих поглотит.

"Не проиграв ни одного сражения, проигрываем войну", -- подумал Север, -- "значит, не только меня одного гложет эта мысль".

Он высказал ее вслух.

-- Тоже понял, -- удовлетворенно кивнул легат, -- Ганнибал как-то умудрялся несколько лет воевать в Италии, оторванный от всех своих тылов, снабжения и подкреплений. Как жаль, что я не Ганнибал.

-- Сулла -- тоже отрезанный ломоть, -- напомнил трибун, -- в Риме марианцы и ему никто не помогает.

-- Как жаль, что я не Сулла.

-- Что ты собираешься делать?

-- Кончать с Митридатом, -- ответил Фимбрия, -- кончать войну.

-- Значит, все же штурм?

-- Нет.

Легат свернул папирус и вложил его в кожаный футляр.

-- Это письмо. Ты доставишь его лично. Я не доверяю больше никому.

-- Кому доставить?

-- Лукуллу.

Север присвистнул.

-- Я не ослышался? Лукуллу? Луцию Лицинию?

-- Ты не ослышался.

-- И что в письме? Что я должен сообщить ему?

-- Ты должен убедить его блокировать Питану с моря.

-- Разве у Лукулла есть флот?

-- Есть, -- подал голос разведчик.

"Так вот почему Носач так зол -- не хочет связываться с сулланцами. Но, похоже, другого пути действительно нет. В конце концов, все мы римляне и сражаемся против общего врага".

Фимбрия положил на стол увесистый кожаный мешочек.

-- Это деньги. Их не жалей. Тебе придется нанять корабль.

-- Каким образом? Если тут поблизости есть что-то водоплавающее крупнее рыбачьих лодок, то только в Питане. И где сейчас Лукулл?