Песчаная Буря

Кенку только лишь сказал Шан о том, что собирается отправиться в город. Как всегда немая девушка выказала желание отправиться с ним, и как всегда Корвус ответил ей отказом. Конечно, и Шан, и её сестра, могли многим ему помочь, но их таланты лучше использовать в открытых просторах или дикой природе.

К тому же, в последнее время, Шан стала более импульсивной, что озадачивало Матиаса и расстраивало Синду. Корвус не поощрял такое смещение моральных ориентиров.

По крайней мере, до тех пор, пока ему и его группе не потребуется второй убийца.

«Общее дело» — так называл Ахам свой план. Корвус знал, что он будет исполняться в течение целых веков, но цель, по мнению Халифа Знаний, была достойной — перестройка общества Альмарайвена.

Правительство, бизнес, религия, услуги, рабство — все это было в Альмарайвене, но Халиф Знаний желал улучшить город. Корвус знал об этом больше многих. Он знал, что такой образ жизни был привит жителям Сияющего Юга джином Калимом, ступившим на Торил около восьми тысяч лет назад. Именно он и его джины привнесли в общество аборигенов все эти блага. Люди же не придумали ничего.

Но, тем не менее, Альмарайвен был исключением. То, чем сейчас является город, было результатом амбиций волшебника исключительных талантов, и кенку вынужден был признать достижения Халифа Знаний.

Однако ту схожесть, которая была между Альмарайвеном и Эмиратами Небесного Огня, обеспечивало банальное рабство.

Корвус знал, что рабы трудятся и умирают во всех городах Торила, но только на Сияющем Юге эта практика считалась законной, а в Калимпорте и далеком Мемноне это считалось еще и единственной верной политикой.

Рабство обеспечивало величие Города Заклинаний, и если когда-нибудь, в далеком-далеком будущем, планам Халифа по отмене рабства суждено было сбыться, то это, по воле иронии, было бы возможно только благодаря этому самому рабству.

Рабы кормили и одевали город. Рабы строили его и отчищали от мусора. Да даже основной костяк ополчения составляли именно рабы.

Альмарайвен некогда входил в состав Эмиратов Небесного Огня, но благодаря Халифу этим городом теперь управляли люди. Хотя, Корвус полагал, что рабам было все равно, где жить — в городе, управляемом рабовладельцами-людьми, или в государстве рабовладельцев-генази.

Корвус не мог представить Альмарайвен без рабов. Однажды, Ахам победил демона, правящего в этом регионе, а народ поддержал тогда еще молодого мага. Но никто из калишитов не мог и представить, что их ждет.

Чернопёрый продолжал свой путь по тёмной аллее, пока не наткнулся на ров, вырытый у кирпичной стены. Да, этот ров, источающий запах гнили, был старше некоторых богов. Именно этот памятник прошлому Альмарайвена и подсказал Корвусу, что он находится на правильном пути.

Среди закрытых дверей, показалась полоска света — дверь отворилась и на улицу вышла женщина, из деревянного ведра вылив в ров нечто жидкое.

Вот же дикость! Если в Альмарайвене не останется рабов, то кто будет пить в таверне у Т'эммы?

* * *

Т'эмма была гноллом, которая управляла таверной уже тридцать лет, и Корвус не знал более остроумной женщины. Главным украшением её таверны была корабельная мачта, на которой висела шкура брата владелицы таверны. Тридцать лет назад брат Т'эммы хотел сделать из своей сестры слугу-рабыню. Она убила его, но решила не разделять брата с его бизнесом. Многое в этом месте было загадкой: как корабельная мачта попала в подземную таверну; как могла в Альмарайвене существовать таверна, управляемая гноллом. Только в одном Корвус был уверен — таверна существовала тридцать лет и ни разу детище Т'эммы не было под угрозой.

Она не поприветствовала Корвуса даже после того, как нагруженный монетами кошель упал на стойку.

— Опять этот кенку, — начала она, — Зашёл посмотреть на то, что никогда не будет принадлежать ему.

— Мне нужно знать о любых агентах Калимпорта в Альмарайвене, — сказал Корвус.

— И снова он не заказывает выпивку, — отстранённо продолжила владелица таверны, — как будто он не знает, что информация продаётся только после выпивки.

— Да, потому что я знаю, что как только закажу первый стакан, ты будешь пытаться продать мне всю бочку.

— А какие у него смешные глаза, какой клюв, — все также отстранённо продолжала женщина-гнолл, наливая эль в стакан.

— Агенты Калимпорта, — напомнил кенку, — в городе.

— Ну вот опять. Он раскрывает свой клюв, чтобы узнать что-то, что стоит больших денег.

— А, как ты уже видишь, я готов заплатить необходимую цену.

Т'эмма обнажила коричневатые клыки, свидетельствующие о неправильном рационе. Гнолл не хотела показывать агрессию, а лишь придалась воспоминаниям:

— Помню, как однажды я взяла золото и повела его по тёмной Караванной Аллее…

— Я тоже помню те времена, — сказал Корвус, проводя когтём по скрытому под перьями шраму, — Зато, благодаря тому случаю, я могу предчувствовать дождь.

— Тогда он дал мне понять, что хочет убить девушку, проезжающую через Перевал Ифала.

Корвус одним залпом осушил кружку и заказал следующую.