Песчаная роза

– Да. Извини, не познакомил вас сразу. Моя жена Ксения. Друг моего детства Домна.

Домна окинула ее оценивающим взглядом и, видимо, сделала какое-то о ней заключение. Но какое, понять было невозможно.

– Я рада, что вы согласились переехать к нам, – сказала Ксения.

– Чего прежде времени радоваться? – усмехнулась та. – Может, я для жизни негодящая.

– Домна, – сказал Сергей, – моя жена беременна, в мае родит. Мы приехали в Москву вчера. В квартире даже спать не на чем. Я сегодня уезжаю и не знаю, когда вернусь. Вот такие обстоятельства.

– Думаешь, удивил? – Домна пожала широкими плечами. – Твой характер шебутной с детства знаю.

– На этот раз дело не в моем характере, – невесело усмехнулся Сергей. – А в том, что я не владею ситуацией. И мне нужна твоя помощь.

– Об этом не беспокойся. – В Домнином голосе теперь прозвучало сочувствие. – Оставляй жену без страха.

– Без страха не получается.

– Снявши голову, по волосам не плачут.

– Отец твой так говорил, когда за косу тебя тащил через двор.

– Все ты помнишь! – Она улыбнулась такой открытой улыбкой, какой от нее и ожидать было невозможно. – Когда перебираться-то?

– Хоть сейчас. Извозчик ждет.

– Сейчас не могу, стирку затеяла. Завтра утром приду. Говори, куда.

– В Подсосенский переулок, это на Покровке. Раньше Введенским назывался, знаешь? Дом тринадцать. Серый такой, за оградой. Квартира в первом подъезде, на четвертом этаже справа.

– Найду. Погоди, постель дам.

– Домна, не беспокойтесь, пожалуйста… – начала было Ксения.

Та снова смерила ее взглядом, на этот раз снисходительным.

– На чем сегодня ляжешь? Бери, коли дают. Мне и тащить завтра поменьше будет.

Стопка белоснежного постельного белья, одеяло и подушки заняли половину сиденья в пролетке, поэтому Сергей притянул Ксению к себе и обнял. А может, не поэтому – она тешила себя такой мыслью.

– Не беспокойся, – сказал он. – Домна безупречно порядочный и надежный человек.

– Я не беспокоюсь. – Ксения сняла мокрую шляпку, прижалась щекой к его груди и почувствовала, что он коснулся подбородком ее макушки. – Ты за нее, наверное, в детстве вступался.

– Почему ты решила?

– Ты же сказал, что отец ее тащил по двору за косу. Вряд ли ты смотрел на это безучастно.

– В общем да. – Сергей положил ее руку себе на ладонь и накрыл другой своей рукою. – Отец ее был у нас в гимназии сторожем, жил с семьей во флигеле. Поливановская гимназия, на Пречистенке, может, ты знаешь.

– Знаю. Папа говорил, если бы я была мальчиком, он бы отдал меня туда. Возмущался, что девочек обучают хуже.

– Да, учили там хорошо. В Оксфорде я это понял.

– Как же Домнин отец при гимназии жил? – спросила Ксения. – Староверам ведь, кажется, нельзя с чужими.

– Там целая история была, – ответил Сергей. – Влюбился в женщину не из своих, она ему сына родила, потом оставила младенца и сбежала. Жена его брошенная тем временем умерла. Домне лет шесть тогда было. Как раз отцу и пригодилась, ребенка нянчить и вообще по хозяйству. Он ее забрал из слободы, а вскоре новую женщину привел. Та совсем была непотребная, но ему хорошо пришлась – вместе спивались потихоньку. Ну и начал Домну бить спьяну.

– Как можно бить свою дочь? – вздохнула Ксения. – Или хотя бы – зачем? Раз самому же в хозяйстве нужна.

– Не надо искать в этом рациональности, – усмехнулся Сергей. – Многие так устроены. Но Домна оказалась устроена иначе, и мы с ней подружились. Отца ее вскоре с работы выгнали, вернулся в Рогожскую слободу. Уж не знаю, как его староверы обратно пустили, особенно с такой супругой. Может, детей пожалели. Дали комнату в богадельне. А с Домной мы остались друзьями. За ней какие-то работы по гимназическому хозяйству сохранились, и она каждый день приходила. Она очень надежный и порядочный человек, – повторил он. – И тебе во всем поможет. Особенно когда…

Он замолчал. Ксения почувствовала, как дрогнули его руки, между которыми лежала ее рука.

– Ты не приедешь, когда ребенок родится? – спросила она.

Он молчал. Потом ответил:

– Сделаю всё, чтобы приехать.

– Всё не надо. – Ксения наконец подняла на него взгляд. – Не погибни, пожалуйста.

– Постараюсь.

Его глаза были совсем близко. Раньше они казались ей непонятными – как странно! Теперь она чувствовала его мысли так, будто читала их в этом светлом пространстве. И желания его чувствовала тоже. Сейчас он хотел ее поцеловать.

– Почему ты не поцелуешь меня, Сережа? – чуть слышно спросила Ксения.

– Я не вправе.

Она не столько расслышала его слова, сколько почувствовала губами – так близко к ним были его губы.

– Почему? – повторила она.

– Потому что будет лучше, если ты меня разлюбишь.

– Для кого это будет лучше?

– Для тебя.

– А для тебя?

Он коснулся губами уголка ее губ. Это было скорее его вопросом себе, чем ответом ей.

Пролетка затряслась на ухабах. Сергей посадил Ксению к себе на колени и обнял, смягчая тряску. Всю дорогу она прислушивалась к его объятиям.

Вышли из пролетки у ограды. Он забрал с сиденья постель и открыл калитку.