Песчаная роза

В салоне было тепло, пахло кожей и никакого ветерка не ощущалось. Когда выехали на Тверскую, Ксении показалось на миг, что сейчас свернут на Малую Дмитровку, где она жила с родителями. Но свернули на Бульварное кольцо и поехали к Чистым прудам, а оттуда к Покровке. Она легко вспомнила московские маршруты. Наверное, Сергей Васильевич был прав, когда говорил о ее наблюдательности.

На него она смотрела лишь искоса и изредка, потому что ей стыдно было за свой дурацкий побег. И сбежать ведь толком не сумела! Вот и сидит рядом с ним теперь, зная, что лишь в тягость ему.

Правда, по его лицу нельзя этого понять. И ничего нельзя по нему понять – оно словно изо льда высечено. За всю дорогу от Минска до Москвы он произнес едва ли с десяток слов, да и те по необходимости – когда расплачивался с проводником за чай, к примеру.

Зато водитель не замолкал ни на минуту.

– Что ж вещичек так мало у вас? Ну, и то верно: зачем из-за границы тащить? У нас своё не хуже. Всё есть, чего душа желает. Москва-то как похорошела, а! Давно не были, товарищ Артынов?

И замолчал. От его молчания Ксении стало не по себе, хотя не от нее ведь он ожидал ответа.

– Давно, – ответил Сергей Васильевич.

– Или не очень? – тут же переспросил водитель. – Два года, а? Квартира ваша в полном порядке. Я заходил, проверил. Обставляйтесь да живите.

Въехали в Лялин переулок, свернули в соседний. Когда Ксения была маленькой, няня водила ее сюда потихоньку от родителей: где-то поблизости жил нянин ухажер. Но серого многоэтажного дома, возле которого остановился автомобиль, здесь тогда не было.

Дом был обнесен чугунной решеткой. Из сторожки вышел дворник, открыл ворота, и автомобиль въехал в них.

– Здорово, Степан! – сказал водитель, выходя из автомобиля и открывая дверцу для Сергея Васильевича и Ксении. – Вот, товарищ Артынов вернулся. По месту жительства, так сказать. С супругой. Костромина Ксения Андреевна. Запомнил?

Почему он говорит все это дворнику, когда сам вернувшийся по месту жительства Артынов молчит, было Ксении непонятно. Но ей и ничего не было понятно в этом ставшем чужим городе.

– С благополучным прибытием! – сказал дворник.

И, не дожидаясь просьб, стал доставать из багажника вещи, точно так же, как водитель, удивляясь, что их мало, один чемодан всего, ишь, какой, чисто ковер.

В просторном, с широкой лестницей подъезде между вторым и третьим этажами стояла в нише скамеечка.

– Удобство, значит, – зачем-то указал на нее дворник. – Ежели подниматься, значит, устанете, так посидеть чтоб. На совесть дом построен, да.

Его слова показались Ксении такими же бессмысленными, как эта скамеечка в нише.

– Ключ давайте, – сказал Сергей Васильевич на площадке четвертого этажа. И, когда водитель протянул ему ключ, распорядился: – Можете быть свободны. Приедете за мной завтра к восьми.

Водитель козырнул, дворник поставил кофр у двери. Дождавшись, когда они уйдут, Сергей Васильевич вставил ключ в замок.

Квартира была огромна, пуста и темна.

– Вот и все, – сказал он.

И пошел по коридору, включая свет и открывая двери комнат. Ксения осталась в прихожей. Ей сделалось совсем тоскливо.

– Ты голодна? – донесся его голос.

По полу пробежал ветер – наверное, он открыл окно.

Ксения прошла мимо трех дверей, за которыми видны были пустые комнаты, и оказалась в кухне, тоже пустой. Не совсем, впрочем – плита и раковина здесь все-таки были.

Сергей Васильевич стоял у открытого окна. Тьма стояла у него за спиной.

– Обставить не потрудились, – сказал он. – И на том спасибо.

– Почему – спасибо? – спросила Ксения.

– У них своеобразное об этом представление. Вряд ли тебе понравилась бы их обстановка. Купишь сама, что захочешь. Чего душа желает, в Москве нет, но что нужно в обиходе, найдется. Федорец отчасти прав.

«Федорец – это водитель», – поняла Ксения.

Вслух она этого не произнесла, но Сергей Васильевич, как обычно, ответил ее мыслям.

– Будь с ним поосторожнее, – сказал он. – На его расспросы ты отвечать не обязана. Если будет назойлив, посылай на… В общем, можешь ему не отвечать. Дворнику – тоже. Если будешь возвращаться поздно, дашь денег за то, что откроет калитку. Это как везде. Все остальное… Не как везде. Привыкнуть нелегко. Но придется.

– Я не буду возвращаться поздно, – сказала Ксения.

И подумала: «А где будешь при этом ты?»

– Есть колбаса, вино, молоко и хлеб, – сказал он. – Федорец купил, надо думать. Можем поужинать.

Круг колбасы лежал в холодном шкафу под подоконником, там же виднелась бутылка с молоком. В квартире на Малой Дмитровке тоже был такой шкаф, в нем держали всё скоропортящееся. Хлеб, завернутый в бумагу, лежал на подоконнике, рядом стояла бутылка вина и два стакана.

При виде колбасы Ксению замутило. Ее организм давно уже так реагировал на мясное. Теперь она понимала, почему.

– Чего тебе хотелось бы? – странным, незнакомым тоном спросил Сергей Васильевич. – Завтра можно будет купить. С тех пор как объявили нэп, еда в Москве появилась.

– Мне есть не хочется, – ответила Ксения.