Песец

Решение стать монахом выкристаллизовалось у послушника Антония не за один день. Впервые он задумался о суетности и тщете мирской жизни, когда оказался один-одинешенек среди бескрайнего космоса. Только он и смерть вокруг, и кислорода в баллоне на четыре часа. На пороге смерти он оглянулся на свою жизнь и понял, что ее, в сущности, не было. Он заполнял драгоценное время бессмысленной ерундой, а если что-то приносил в мир – то горе и несчастье. Лица убитых врагов, лица убитых друзей, лица тех, кому просто не повезло попасть под карающую руку, кружились перед ним призраками на фоне вечных немигающих звезд. Какие-то женщины, к которым он ничего не чувствовал, случайные приятели, нездоровый азарт и пьяное веселье в наркотическом дыму… Тридцать лет позади, а вспомнить нечего. Жизнь, как пустая скорлупа – одна видимость. И так ему обидно было умирать, не узнав настоящей жизни, что он стал молиться. Тогда еще – небесам родины, иного он не знал.

Его спасли, и это ощущение горькой ясности отошло на второй план, оставив лишь мысль, висевшую навязчивым фоном: надо что-то менять. Он надеялся вернуться на родину, уволиться из армии, зажить другой, мирной жизнью, не вполне представляя, что будет в этой мирной жизни делать, ничему толковому не обученный. А сам продолжал жить все так же бесцельно, безвольно плывя по течению судьбы, убивая дни в тюремном безделье. До тех пор, пока мечты не разлетелись осколками. Возвращаться некуда. Сны, где он был подвешен в пустоте среди звезд, уступившие было место глупым, попсовым сновидениям, вновь пришли и более не оставляли в покое. Будь он прежним, они могли бы толкнуть его к самоубийству. Но он уже видел эту пустоту и эти звезды наяву. Его небеса разбились, его мир погиб, но Вселенная жива. И они лишь укрепили его намерение изменить свою жизнь, сделали его осознанным решением.

В монастырь святого Бенедикта он попал прямиком из тюрьмы, как и трое его товарищей, бывших подчиненных – так распорядилась судьба. Новая тюрьма, только без решеток – так восприняли перемену трое бывших десантников. Но их командир понял, что именно здесь для него открывается возможность изменить жизнь так, чтобы в следующий раз, заглянув в глаза бесконечности, не жалеть и не презирать себя. Через три дня после прибытия он стал Антонием. Его солдаты жаловались на холод, однообразие, отсутствие женщин и пытались отлынивать от работ, а он усердно трудился, выполняя послушание, посещал все молебны и с помощью монахов, охотно откликавшихся на просьбы о просвещении, изучал основы веры, которую принял.

Вчера после вечерней службы он решился поговорить с аббатом Франциском о своем будущем.

– Я хочу стать монахом, – сказал он.

– Я так и думал, сын мой, – улыбнулся старый настоятель, морщины побежали от уголков губ.

Антоний смутился. Неужели аббат обращал внимание на какого-то послушника, без году неделя, да еще давал себе труд поразмышлять о его желаниях? А ведь похоже, что так. У старика все под приглядом.

– Почему ты этого желаешь? – спросил аббат Франциск.

Антоний помедлил с ответом. Он сам определенно не знал, почему. Словно что-то подталкивало его изнутри.

– А у меня есть другой выход, святой отец? – отозвался он в конце концов. – Я хочу жить во имя чего-то большего, чем тяжесть еды в желудке.

– Похвальное стремление, – заметил аббат. – Но люди реализуют его по-разному. Становятся архитекторами, учеными, поднимают сельское хозяйство, рожают детей…

Антоний позволил себе усмехнуться:

– И с кем тут можно завести детей? Святой отец, долгое время моя жизнь меня устраивала. Потом перестала устраивать, и я начал мечтать. Но мечты – такая же пустая трата времени, как животное существование. Тем более – мечты о несбыточном. Надо что-то делать, исходя из реальности. А в реальности я нахожусь здесь, в монастыре. И я ничего не умею, кроме как убивать и выходить живым из передряг… вот разве что молиться научился.

Старик задумчиво покивал.

– Что ж, сын мой… молись дальше. Я вижу, Бог не зря привел тебя к нам. И буду рад, если ты присоединишься к нашему братству.

Он перекрестил спину удаляющегося Антония. Судя по тому, что он знал об этом человеке и чувствовал в нем, ему недолго прозябать в простых монахах. Бывший командир, умеющий и руководить, и убивать… выживший всем смертям назло – значит, Бог хранил его, ведя краем мимо гибельных ловушек, пусть он еще и не подозревал об этом. Вот из таких вояк, пришедших к Богу порой не своей волей, но искренне, получаются лучшие борцы с нечистой силой.