Пеший камикадзе, или Уцелевший

Он был сильно взволнован мыслями о предстоящем деле и не обратил внимания на квартиру, в которой она жила, хотя прежде ему показалось интересным узнать — насколько обычна жизнь проститутки. Сейчас его не заботило это знание, и он не заметил, что жильё состояло из двух небольших комнат, крошечной кухни, совмещённого санузла и узкой прихожей. Несмотря на две комнаты квартира идеально подходила для проживания одного человека. Вдвоём здесь было уже тесно, но из любви друг другу влюблённые могли этого не замечать. Квадратная спальня с натяжным потолком, куда пялится Егор, была отделана в золотистых тонах. Из мебели: платяной шкаф, кровать, одна тумба и мягкий пуф под консолью с зеркалом. Такая комната с трудом умещала всю эту мебель. В соседней поместился диван с креслом, стол у окна, на котором скучал ноутбук, настольная лампа, пустое зарядное устройство для мобильника, белая чайная чашка и блокнот для записей на спирали, о таком Егор мечтал в детстве и просил родителей купить, но сейчас его он не заметил. Мебель не была новой, но и рухлядью не являлась. Пожалуй, она соответствовала своему возрасту и моде пятилетней давности. Новыми были кровать с тумбой, купленные на вырученные деньги.

— Желание загадал? — сказала Анжела, выйдя из душа в одном полотенце и направляясь прямо к нему.

— Нет ещё. Не успел, — Егор ощутил себя в постели беззащитным, как если бы лежал распятым на жертвенном камне.

— Поспеши! Сейчас всё начнётся!

— Ничего не приходит на ум… — признался он, расплываясь в кривой ухмылке. — Не знаю, что надо… — он блуждающим взглядом смотрел в её приближающееся лицо, будто никак не мог сосредоточиться и разобраться на что ему смотреть первым. Рассудок его туманился, а её яркие глаза блестели так близко, что его тут же накрыло пеленой тумана. В особенности, когда её рука оказалась за резинкой его трусов, а он, приподнявшись на локтях, губами в её губах…

— Нет, давай не так. Дай, я сама! Ого! — удивилась она, взгромоздившись сверху, закусив пухлыми губами резинку для волос. — Зачем тебе это? — спросила она, заметив татуировки.

— Не знаю… — сказал Егор, неуклюже пожав плечами и припомнив момент, когда Катя впервые увидела этот, как назвала позже, «кошмар». Первый её вопрос был: почему не посоветовался, когда решил сделать?

— Нравилось? — спросила Анжела снова.

— Не рассчитывал, что пригодится… — привычно ответил Егор.

— Пригодится что? — не унималась она, сделав на голове два хвоста из волос и мотнув ими из стороны в сторону с таким видом, будто качалась на каких — то ветхих качелях.

— Тело… — выдавил он из себя.

— Понятно, — сказала она равнодушно.

Егор смутился сильнее.

— Протезы не будешь снимать? — её вопросы становились тяжёлыми.

— А надо? — завозился он. — Может, не стоит?

— Ага? Чтобы ты мне синяков понаставил? — возмутилась она.

— Что мы собрались делать такое, чтобы аж до синяков? — испугался Егор.

— Я ничего. А ты можешь зашибить своей железкой, по неосторожности!

— Я? Что ты! Нет! — вынул он голову из подушки со вздёрнутыми бровями. — Я с протезами мобильнее… И выгляжу лучше… Это без них я, как бумеранг!

— Тоже мне: придумал себе катастрофу! — сказала она и сползла вниз.

Егор ничего не ответил и откинулся назад с видом, будто собирался дотянуться руками до космоса, как вдруг рассвело.

Поздно вечером тела Трубачёва и Соломина Игорь Медведчук отвёз в морг больницы номер семнадцать. Он намеренно не повёз тела «двухсотых» в больницу, в которой находились Зырянов и Бис, и сделал это по двум причинам: во — первых, в больнице, в которой оказались раненные, не было морга, а была комната в подвальном помещении хирургического отделения с регулятором температуры по пути в убежище, куда умерший помещался на время, пока не переправлялся в морг. Во — вторых, не хотел, чтобы живые из одной мясорубки с мёртвыми находились на одной территории, полагая, что скоро нагрянет следак из Спецкомитета, заинтересовавшись свидетелями и вместо реабилитации их замучают допросами.

Он сел на металлический табурет, противно скрипнувший ножками по кафельному полу и уставился на санитара. Он не хотел задерживаться здесь надолго и уходить быстро ему не хотелось. На металлических столах лежали два тела, ещё в своей одежде. Санитар проверил карманы и, найдя посторонние предметы, выложил их на стальной противень. Трубачу обыск явно не нравился, — не нравилось, что что — то искали в его карманах, — и он усмехался жуткой усмешкой. Во рту темнела золотая коронка. Глаза его были закрыты, но и без них ощущался недобрый прищур глаз под веками. Санитар вытянул пальцем шнурок с крестиком, решив обрезать.

— Можно оставить? — спросил Игорь.

— Всё равно придётся срезать, — сказал он.

Игорь кивнул.

Санитар отстал от Трубача и отошёл в Соломину.

— Знаете обоих? — спросил он.

— Да, — тяжело вздохнул Игорь, — обоих.

— Погибли сегодня?