Пешка королевы

Он не прав. Сиренитти рассказала мне потом, как часто она ошибается в подобных подсчетах. Где-то промахнешься часом или двумя, иногда шестью. Чем дальше от Нуклия и Лиона, тем больше разница. Иногда она исчисляется днями, неделями, месяцами. Бывает, и годами. Ошибиться проще простого, потому что миры по-своему живые и перемещаются относительно друг друга. Текущую разницу во времени можно узнать в Нуклии в специальных путеводителях, доступных исключительно магам. И то большой точности не ждите: Сиренитти вовсю пользуется властью Повелительницы и, если желает, передвигает время относительно того или иного мира – чтобы оно шло медленнее или, наоборот, быстрее. Обычным волшебникам вроде меня такая магия, к сожалению, недоступна. Увы! Мне хотелось бы, чтобы время на Острове замирало, пока я отсутствую. Но лишь Повелители имеют столь крепкую связь с Источником.

А Криденс – всего лишь педант и ворчун.

А еще совсем без ума, потому что, похоже, всерьез влюбился в мою сестру. Что он в ней нашел – за гранью моего понимания. То есть я люблю Тину, она милая, добрая и очень смелая. Но проигрывает любой ведьме по всем статьям, начиная от внешности и заканчивая отсутствием магических способностей.

Ей с Криденсом наверняка даже поговорить не о чем. Так я думал и очень удивлялся, ведь болтали эти двое без умолку.

Говорю же, это за гранью моего понимания.

– Если разобьешь моей сестре сердце, я отдам ей твое. Заспиртованное, – сказал я, понаблюдав за их первым свиданием. Бдительно – я глаз с них не спускал, и Криденс это отлично знал. Но не то что на дуэль меня не вызвал, он вообще как будто не возражал.

– Ты-то? Брось, Элвин, не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. Особенно когда угрожаешь. Я же видел, как тебя однажды стошнило при виде свежего трупа. А ты: «Сердце вырежу», – передразнил Виета.

Он был прав. Я перестал считать демонов мерзостью уже после третьего занятия с Руаданом: он всего-то объяснил мне, как выглядят в глазах демонов люди. Демонам не кажется нормальным быть запертым в одном теле. К тому же, настолько непрактичном – ведь люди даже не летают. И глаз у нас мало. И конечностей только четыре. Очень, с их точки зрения, неудобно и некрасиво.

Все это перевернуло мои убеждения с ног на голову. Я теперь даже на деревья смотрел иначе. То есть, представляете, как мы выглядим с точки зрения дерева? Хм…

Но хладнокровно разделать труп, как Адель, я бы точно не смог.

– Наставницу попрошу, – проворчал я тогда, хорошо понимая, что Шериада, скорее всего, откажет. Или лениво поинтересуется: «А что мне за это будет?» Это в ее духе.

Но Криденс поверил.

– Принимается. Не хочу отдавать свою голову в коллекцию Повелительницы.

– Голову? – Мы же, вроде, говорили о сердце.

– Ну да. А, так ты еще не видел ее знаменитую коллекцию заспиртованных голов? Исключительное зрелище. Все принадлежат магам – врагам Сиренитти или ее ненаглядного брата. Повелительница любит показывать ее волшебникам, в верности которых сомневается.

Я бы, пожалуй, не поверил, если бы речь шла не о Шериаде. Ее эксцентричность действительно поражала воображение.

– Поэтому не бойся, – закончил Криденс. – Тина в безопасности. Между прочим, она точно твоя сестра? Вы совсем не похожи.

Да, ни внешностью, ни характером. Тина шла на риск легко, словно танцевать на лезвии судьбы было ее призванием.

А когда я случайно увидел портрет Криденса, нарисованный ее рукой, то понял, что к Ворону она вовсе не равнодушна.

Боже ты мой! Иногда мне кажется, у моей сестры в голове совсем пусто.

Встречались эти голубки только в поместье, как мы и договаривались. Криденс сначала посылал за Тиной карету, потом понял, что в карете к сестре еду я, а потом целый час, а то и два до поместья объясняю, какой Криденс на самом деле опасный. Тогда Виета стал открывать порталы.

На четвертый день сестра явилась в библиотеку, где я занимался, и с порога заявила:

– Хватит подглядывать.

Я еле успел «погасить» карманное зеркало, в которое смотрел за ней и Криденсом и постарался принять насколько возможно невинный вид.

– Тина! Я и не знал, что ты здесь. Но как? Я не слышал кареты.

– Иди к черту, Эл! Ты никогда не умел лгать. Все ты знаешь. И подглядываешь. Говорю тебе: прекрати, – она подошла ближе и буквально вырвала у меня зеркало из рук. – Ага! Я так и знала! Это же волшебное?

– Знала? Криденс тебе сказал, не так ли? Тина, ты помнишь, что он очень, очень опасен?

Первый раз о новом ухажере я рассказал сестре в первый же день – навестил маму, заодно забрал сестру в поместье. Якобы Тина рисовала парадный портрет Шериады. Да, каждый день на этой неделе.

Маме не стоило знать всей правды.

Тине же я тогда описал – в сильно сокращенной версии – все, что о Криденсе знал. Что он, вообще-то, презирает людей. Что он может убить походя, для развлечения (тут я палку, конечно, перегнул: никогда Криденс при мне ничего подобного не делал). Что он просто желает удовлетворить свое любопытство, а Тина для него – не более чем забавная игрушка.

– Чудесно, – сказала тогда, в карете, сестра. – Он для меня тоже.