Пешка королевы

Криденс кивнул. Потом перевел взгляд на браслет, который мы сделали для Алии – у Шериады в лаборатории было полно серебряных заготовок и драгоценных камней, а магией ковать очень удобно.

– Это для той девушки-человека, у которой ты был вчера?

– Не твое…

– Элвин, ты понимаешь, что в своем уме, без ментальной магии, она ни за что под тебя не ляжет?

Я опешил.

– Что? Ты думаешь, я ее заколдовал? И… Нет, никогда! Да, могла быть пара ментальных приказов, случайно, но… Не так!

Криденс поднял брови, и его слова врезались мне в память:

– Элвин, ты что-то путаешь. Проверь, нет ли на ней чужого заклинания. Потому что человеческая девушка из Нуклия никогда, уж поверь мне, никогда по своей воле не отдастся магу.

– Чудеса случаются, – отмахнулся я. – Посмотри на себя. Моя сестра – человек.

– Она не из Нуклия и не понимает опасности. А ты очень плохо знаешь нашу культуру и историю. Может, и случаются, но не такие. Это не чудо, это – странно. Она или под чьим-то контролем или зельем. Задумайся.

Я ему не поверил. Это же Криденс, он всегда лжет.

Какой я был наивный!

Глава 12

Алия приняла браслет как должное. Она только спросила, не вплел ли я в него заклинание невидимости вдобавок к ментальной защите?

Я удивился: зачем прятать серебро чистейшей пробы? Да и гагат, конечно, не алмаз, но в браслете смотрелся хорошо: крупный, матовый и очень гладкий. Пожалуй, даже слишком: Криденс показал, как магией обтачивать камни, и я слегка увлекся.

Алия в ответ улыбнулась и посмотрела в точности как Криденс или Шериада, когда они восклицают: «Какой же ты неуч!»

Обидеться я, впрочем, не успел: она меня поцеловала. Ласково, нежно – целоваться Алия умела и любила.

А потом сказала:

– Иногда мне кажется, что ты надо мной смеешься. А потом я вспоминаю, что ты из Средних миров. Элвин, камень же черный.

Я озадаченно посмотрел на нее в ответ. Что же теперь, простым людям избегать вообще все черное?

– Но это же почти уголь.

– Это черный камень, – повторила Алия. – И чистейшее серебро. Сразу ясно, что вещь волшебная. И слишком дорогая для такой, как я.

Тогда я все понял. Спутникам тоже часто дарили золотые безделушки – их запрещено было продавать (это же знак внимания хозяйки). Но и носить их мы стыдились. Впрочем, кое-кто носил. Таких мы презирали. «Вырядился, как новогоднее дерево, – бывало, ворчал Рай. – Еще и, погляди, в зеркало любуется». Тщеславие у нас не поощрялось.

От воспоминания о Рае у меня сжалось сердце, но я постарался прогнать тоскливые мысли и улыбнулся. Мне хотелось подарить Алие красивую драгоценную вещицу. Чтобы ей понравилось. А если она еще и волшебная – тогда вообще замечательно.

О том, что Алие может быть неудобно или даже стыдно ее носить, я даже не подумал. Привык жить на широкую ногу.

– Прости. В следующий раз я сделаю артефакт незаметным, обещаю.

Алия в ответ снова меня поцеловала – да так, что у меня колени подкосились. О да, целоваться она умела.

– Ты и так слишком ко мне добр, Элвин. Не обижайся. Просто мадам не поймет. И мои подруги тоже. Ты не представляешь, сколько я уже наслушалась предостережений! Что ты меня на самом деле заколдовал, а я просто глупая и не чувствую. Что ты меня бросишь и найдешь себе красивую ведьму. Ты же не найдешь себе красивую ведьму, правда?

Я убедил ее, что нет. Мы отдыхали в Королевских садах – наверное, самом спокойном и тихом месте в Междумирье. Деревья и кусты здесь растут так удачно, что спрятаться среди них проще простого. Но я все равно выставлял и щит, и завесу тишины. За ту неделю я хорошо освоил эти заклинания. Было много практики.

Мы встречались с Алией каждый вечер и в основном проводили время в садах. Я водил ее, конечно, в рестораны и на пристань, и еще в пару шикарных, как мне казалось, мест. Но Алия однажды призналась, что ей там не по себе, и я перестал.

– На меня все смотрят как на выскочку. А на тебя – как на чудака. Разве ты не замечаешь? Как ты это терпишь, Элвин? Я же тебе не пара. Я ниже тебя. Я бы на твоем месте давно прекратила эти встречи. Зачем?

Приходилось убеждать ее, что ничего подобного никогда не случится – по крайней мере, по моей воле. И я убеждал, надо сказать, с удовольствием – поцелуями и лаской. Алия была так красива! Мне до безумия нравились ее плечи, шея, узкие тонкие пальчики – я обожал их целовать.

Алия хихикала, жаловалась, что ей щекотно, а потом с видимым удовольствием перехватывала инициативу.

– Почему ты сама меня не бросишь? – спросил я как-то. – Раз я доставляю тебе столько неудобств?

Помню, как над нами покачивалась ветвь сирени, ее сладкий аромат щекотал нос. В воздухе наперегонки со светлячками порхали мотыльки.

– И потеряю такого волшебного любовника? Вот уж нет! – рассмеялась Алия.

А потом она добавила, что вряд ли я сам уйду.

– Я давно поняла: лучше наслаждаться, чем прогонять тебя. Ты весьма настойчив.

Для меня это прозвучало как комплимент: настойчивость равняла меня с нуклийскими волшебниками.

– А что же твои подруги? – спросил я в другой раз, вспомнив предостережение Криденса. – Что ты им отвечаешь?

– Что, во‑первых, они тебя не знают.