Песнь экстаза

– Иногда я скармливаю своих врагов существам, чьи услуги мне нужны, – рассказывает он. – Иногда я отдаю их королевской гвардии, чтобы воины практиковались на них в искусстве убивать. Иногда я позволяю своим врагам думать, что они избежали моего гнева, лишь для того, чтобы через какое-то время захватить их в плен и заставить их страдать. Подвергать их изощренным пыткам. Тьма скрывает много, много мрачных поступков.

Когда Дес ведет себя угрожающе и разговаривает в таком тоне, мне становится страшно. Меня пугает жестокость, присущая жителям Иного мира.

– Зачем ты мне все это говоришь? – едва слышно спрашиваю я.

Он не сводит с меня ледяного взгляда.

– Я – самое жуткое существо этого мира. И если кто-то попытается прикоснуться к тебе хоть пальцем, он будет иметь дело со мной.

Следующие несколько дней Дес проводит в Ином мире, занятый своими королевскими делами; я остаюсь в его доме на острове Санта-Каталина. Он звал меня с собой, но мне сейчас спокойнее на Земле.

В свободное время я читаю заметки Деса, посвященные исчезновениям женщин; в значительной степени они повторяют то, о чем он уже говорил мне. Здесь говорится и о пораженных ужасом служанках из расы людей с синяками и укусами на груди, и о феях, которые ухаживали за странными детьми и в результате погрузились в летаргический сон, и о свидетелях, которые предпочли умереть, так и не ответив на вопросы Деса. Вся эта загадочная история – непрерывная цепь смертей и несчастий.

В те часы, когда я не занимаюсь заметками, я гуляю по острову или осматриваю дом. Прямо сейчас я занимаюсь вторым.

Я захожу в комнату Торговца, включаю свет. Рассматриваю картины на стенах, модель Солнечной системы, барную стойку с раковиной и мини-холодильником.

Мне уже давно было интересно, почему во время моего первого визита Дес не показал мне свою спальню. Здесь нет ничего особенного.

Я подхожу к комоду, выдвигаю ящики. В ящиках тоже ничего из ряда вон выходящего – только аккуратно сложенные футболки и джинсы. Могущественный Король Ночи хранит свою одежду точно так же, как и все мы, простые смертные.

Я закрываю нижний ящик и продолжаю расхаживать по комнате, но не вижу ничего достойного внимания. Откровенно говоря, редко увидишь такую спартанскую обстановку, а мне в качестве частного детектива часто доводилось шарить по чужим спальням.

Взгляд падает на тумбочку у кровати. Около лампы лежит кожаная папка. Я помню, что во времена моей молодости Дес любил рисовать; когда-то я даже купила ему скетчбук.

Я подхожу к тумбочке, прикасаюсь к мягкой кожаной обложке. Но не открываю – ведь это для Деса наверняка личное.

Но он всегда показывал мне свои рисунки.

Я решаюсь и открываю альбом.

Сердце замирает, дыхание перехватывает. Это… мой портрет.

Набросок на скорую руку, всего лишь очертания головы, шеи, плеч. Провожу пальцем по карандашным линиям, замечаю, как ярко блестят мои глаза на этом рисунке. Взгляд полон надежды. Помню тот день, семь лет назад, когда Дес нарисовал этот портрет там, в общежитии. Я помню, как увидела этот портрет, и как мне показалось, что он совсем не похож. Тогда я была так одинока, безуспешно боролась с собственными демонами и не могла представить, что кто-то, глядя на меня, видит красивую девушку. Но, тем не менее, портрет мне льстит.

И Десмонд хранит этот рисунок столько лет.

Сердце снова смягчается. Стена, которую я возвела вокруг себя, лежит в руинах, и, очевидно, Десу не обязательно быть рядом, чтобы разрушить ее.

На следующем рисунке я сижу на полу, прислонившись к спинке кровати, и недовольно смотрю на художника. Внизу нацарапано: «Калли больше не хочет, чтобы я ее рисовал. Вот так она выглядит, когда я возражаю».

Я усмехаюсь, читая это. Это не совсем правда: ведь Дес, хотя и отчасти, уступил моей просьбе. Кроме портретов, он начал рисовать для меня пейзажи Иного мира и его странных созданий.

Переворачиваю страницу и вижу новый рисунок – в отличие от остальных, он довольно тщательно проработан. В первую секунду мне бросается в глаза странная композиция – словно художник лежит на спине, глядя на свое тело. На груди у него свернулась девушка. Я узнаю свои темные волосы, нос, очертания лица, уткнувшегося в грудь Деса.

Возможно, этот рисунок сделан по памяти об одной из многих ночей, когда я засыпала у него на груди, но что-то в нем… сама не знаю, что именно, подсказывает мне, что это была одна из плохих ночей, когда Дес оставался у меня, чтобы утешить после кошмара. И даже сейчас, глядя на рисунок, я чувствую отголоски прежней боли.

В такие вечера я ясно понимала, что люблю Десмонда. Что это не просто детская влюбленность, но нечто такое, что проникло в мою плоть и кровь. Что это чувство невозможно заглушить, изгнать из сердца.