Песнь экстаза

Я сжимаю руку Деса с такой силой, что костяшки пальцев становятся белыми. В этот момент он служит мне опорой, я боюсь, что если отпущу его, он исчезнет, покинет меня.

Я грязная, испорченная, негодная шлюха, и если он не видел этого раньше, теперь он поймет.

– В ту ночь мне стало ясно, что я не могу больше этого выносить. – Я решила: или он, или я, и честно говоря, мне было все равно, кто из нас победит, а кто проиграет. – Но я не собиралась его убивать. Он пришел в кухню, поставил бутылку на стол рядом со мной и начал меня лапать. В какой-то момент я вырвалась, схватила бутылку и замахнулась, как битой.

«И что ты собираешься делать с этой штукой? Ударишь своего отца?»

– Я разбила ее о стену. – Я сижу, уставившись в пространство, вспоминая тот момент. – Он рассмеялся. – Это был злобный смех, он обещал, что мне будет больно. Очень больно. – А потом набросился на меня. Я ни о чем не думала. Просто наугад ткнула его разбитым горлышком. – Я вспоминаю, как это было прекрасно – отбиваться, сражаться. Я чувствовала приступ безумия и отдалась ему. – Должно быть, я задела артерию. – Я дрожу всем телом, а Торговец крепче сжимает мою руку.

– Он так быстро истек кровью, – шепчу я.

Я вспоминаю выражение лица отчима в тот миг, когда он понял, что сейчас умрет. Потрясенное, растерянное. Как будто после всего, что он со мной сделал, он считал, что у меня не хватит сил отомстить.

Я снова вздыхаю, моргаю, словно таким образом можно стереть воспоминания.

– Остальное тебе известно.

Я представляю себе самые разные варианты продолжения разговора, один ужаснее другого, но только не это. Десмонд отпускает мою руку, обнимает меня, крепко-крепко, прижимает к себе. И я бесконечно благодарна ему за то, что он прикасается ко мне, держит меня в объятиях, дарит мне утешение, физическую близость, именно в тот момент, когда я считаю себя грязной и недостойной любви.

Я перебираюсь на тесную кровать и плачу в объятиях Деса до тех пор, пока луна не исчезает с небосклона. Позволяю себе быть слабой, потому что не знаю, доведется ли мне когда-нибудь проявить слабость еще хоть раз.

У меня словно камень с души свалился. Боль не уходит, но плотину прорвало, и напряжение, в котором я жила так долго, понемногу начинает спадать.

Я, наконец, понимаю, почему так жажду общества Торговца. Он видел меня в роли жертвы, убийцы, растерянной жалкой девчонки, которая не знает, как жить дальше. Он видел все это, но он по-прежнему со мной, гладит меня по голове и нашептывает слова утешения.

– Все хорошо, милая. Его больше нет, ты в безопасности.

И я засыпаю в сильных руках Десмонда Флинна, одного из самых страшных и опасных преступников сверхъестественного мира.

Для меня он не преступник. В его объятиях я чувствую себя совершенно спокойно.

Наши дни

Я расхаживаю по спальне Деса в его королевском дворце, и юбка развевается вокруг бедер.

Он уже открыл охоту.

Похититель Душ.

Дес предупреждал меня о том, что нас может ждать нечто ужасное. А я слишком легкомысленно отнеслась к его словам.

– А эти спящие женщины когда-нибудь с вами разговаривали? – спрашиваю я, бросая быстрый взгляд на Деса.

Эльфийский король пристально наблюдает за мной из кресла, стоящего у стены; он сложил пальцы домиком, легко постукивает ими по губам, и вид у него задумчивый.

– Нет.

Против обыкновения, он даже не пытается уклониться от ответа.

– И ты слышал все, что они сказали?

– Ты имеешь в виду дурацкие стишки? – говорит он. – Да, слышал.

После того как мы ушли из зала с гробами, он необычайно мрачен и серьезен. Крылья исчезли лишь несколько минут назад, но я достаточно хорошо его знаю и понимаю, что происшедшее все-таки произвело на него впечатление.

Просто Торговец лучше меня умеет скрывать свои чувства и держать себя в руках.

– Сначала дети, а теперь это, – говорит он и наклоняется вперед. Кресло скрипит. – Судя по всему, ты очень понравилась этому загадочному призраку. – Глаза его гневно сверкают.

Мне снова становится по-настоящему страшно.

Торговец поднимается; его фигура кажется не менее грозной, чем тени, окутывающие его ноги. Бронзовая корона и боевые браслеты придают ему воинственный вид. Он подходит ко мне и прикасается пальцем к моему подбородку.

– Скажи мне, херувимчик, – говорит он, приподнимая мою голову и заставляя меня взглянуть в его серебристые глаза. Сейчас они похожи на глаза хищника. – Скажи, ты знаешь, как я поступаю с врагами, пытающимися отобрать то, что принадлежит мне?

Неужели Десмонд имеет в виду меня? Я не могу сказать; я не понимаю, к чему он клонит.

Он наклоняется к моему уху.

– Я их убиваю. – Он отстраняется, чтобы взглянуть мне в глаза. – Но не быстро и не безболезненно.

От этих слов у меня мурашки бегут по коже.