Песнь крысолова

Но центром стала Родика.

А ее центром – я.

Чем меньше я уделяла ей времени, тем отчаяннее она пыталась вернуть мое расположение. То была хорошей и милой, но я знала ее как облупленную. Или, наоборот, старалась насолить, но я не реагировала, и это расстраивало Сюзанну.

Однажды Родика поймала меня в саду и показала то, что нашла.

Это был синий человеческий палец. Я похолодела. Книга выпала из моих рук.

«Откуда?» – только и удалось выдавить.

«Нашла», – загадочно улыбнулась она.

«Где?»

«В парке у дома. Там вообще целый человек лежит. Мертвый. Я взяла палец. Пойдем посмотрим!»

«Нужно вызвать полицию, глупая!» – прошипела я.

На негнущихся ногах я пошла за ней, чтобы увидеть полуразложившийся труп бродяги. Как только я представила, что она копалась в этом, меня начало рвать.

Родика заливалась смехом, а я не знала, как перестать выплевывать себя по частям. Вонь и без того стояла кошмарная.

«Он уже давно тут… И весь мой. Можно получить себе человека, если убить его», – деловито сообщила она.

Я утерла рот и прислонилась к дереву. Рвать уже было нечем. К глазам подступили слезы, и я не знала от чего. Сильных мышечных сокращений или того, что Родика… такая.

«Ты больна, – наконец вырвалось у меня. – Господи, да как же объяснить Сюзанне!»

«Мама меня любит. И папа. И учителя. Все, кроме тебя», – вдруг зло отчеканила она, глядя исподлобья с новой, еще не знакомой мне обидой.

«Мы уходим, – сухо сказала я, неожиданно придя в себя. Контроль, которому меня учили, заработал, как смазанные винтики. – Ты выкинешь палец. И мы вызовем полицию. А вечером я все расскажу маме и папе. С тобой что-то не так, черт возьми».

Теперь Родика начала плакать. Мелкими злыми слезами, которые сбегали по ее щекам круглыми каплями. Симпатичное лицо-сердечко сморщилось и стало уродливым.

«Ты меня ненавидишь!» – крикнула она.

«Как мне вообще тебя любить, если ты ведешь себя так», – чужим голосом сказал кто-то вместо меня.

«Я всегда была для тебя хорошей! А ты меня не любишь!» – у нее начиналась истерика, но самое ужасное, что мы были здесь одни. Мы и этот мертвый мужчина без имени.

Без лишних слов я отвесила ей оплеуху, и она вдруг замолчала. Мы смотрели друг на друга так же, как в день ее рождения, только в этот раз без взаимного очарования.

«Идем домой», – жестко сказала я.

«Когда-нибудь ты станешь такой же, как он, – ответила мне Родика, дрожа как осиновый лист. – И я сделаю с тобой что захочу».

В этом звучала нешуточная угроза. Но слова уже кончились. Я резко дернула ее за руку и потащила за собой.