Песнь крысолова

Лука не выдержал и рванул вперед. Они не среагировали, позволив ему отдалиться, и вдруг, как по команде, развернулись и набросились сзади. Дети действовали подобно слаженному механизму. Мариус со стынущей в жилах кровью смотрел, как стажер исчезает под грудой мелких, подвижных тел.

Его крики захлебнулись почти сразу, и на смену пришел треск рвущейся плоти.

Следователь не мог пошевелиться от ужаса. Родика оставалась на своем месте, не отводя от него конфетных глаз. Он сделал медленный шаг назад, а она вперед.

Груда живой, копошащейся плоти за ней расфокусировалась и стала пятном.

Мариус понял, что нужно бежать.

Пока большинство занято.

Их голод – это их слабость.

Страх подгонял его. Очень хотелось моргнуть и тряхнуть головой, потому что происходящее не могло быть реальным. Их околдовали, сбили с пути…

Один раз он обернулся и с удивлением обнаружил, что Родика никуда не бежит. Она осталась на месте, глядя ему вслед с безмолвным обещанием в глазах.

Санда

Я бегу так, что у меня ломит ребра. Хочу просто дойти до Зверя и Джей Пи, которые за смешной промежуток времени стали моим тылом. Позади бурлит черная вода, из которой лезут Ионеску и его сподручный, и это последнее, что я хочу видеть.

А Вертекс – последний, на кого я хочу держать злость.

Ноги на автомате перескакивают через кочки, и здание клиники уже близко.

«Что нам делать?» – с ужасом проносится в голове.

Мы можем спрятаться. В здании клиники это вполне реально. Но это не может быть решением всех проблем.

Чертов Ионеску, да почему же ты так в нас вцепился? Так далеко заходят только когда это что-то личное.

Внезапно меня резко хватают поперек туловища и тащат в сторону обветшалых построек хозяйственного назначения. Чья-то сильная рука вдобавок зажала мне рот.

– Тихо, тихо… Просто отойдем за уголок…

Краем глаза успеваю увидеть, как мы скрываемся в проходе ближайшего здания. Это очередной пустой амбар. Похоже, что ни для чего его не использовали и он гнил здесь годами. Клешни разжимаются, и я отскакиваю как ошпаренная, выставляя трясущимися руками пистолет.

Едва верится, но это Новак.

На оккультисте черное пальто нараспашку и проглядывает знакомая белая рубашка. Водянистые навыкате глаза изучают меня с внимательным прищуром.

– Что вы тут…

– За тобой идут, – прерывает он.

– Я знаю, – огрызаюсь я, опуская оружие. – У меня на хвосте полиция.

Он скорее похож на союзника. И, по сути, мы не договорили в прошлый раз.

– Нет, за тобой враг куда более опасный.

– Что вы тут делаете? – не выдерживаю я.

Новак отпускает короткую усмешку, которая разряжается в студеном воздухе клубком пара.

– Меня прислал отец Жан-Паскаля. Мальчика нужно забрать.

– Хотите сказать, что это заказ? – даже не знаю, откуда в голосе столько ехидства и к чему оно.

Новак коротко кивает.

– Я сам ему позвонил, когда ушел из клуба, и предложил вернуть сына за достойное вознаграждение. Я ведь знал, куда вы пойдете, – звучит очередная насмешка, уже над нами. – Жан-Паскаль… или, как вы его зовете, Джей Пи, в опасности. Ему нельзя дальше. Иначе его втянет в воронку, из которой его с таким трудом выдрали. И раз уж я тут… хочу немного помочь.

Я недоверчиво смотрю на хитреца, начавшего этот кошмар. Вся его репутация в «Туннеле» была построена на том, как он уходил в последний момент от того, что ему причиталось. Помощь от него ощущалась как подвох.

– Хорошо… Скажите, как попасть на другую сторону. Я знаю, что дети вокруг нас. Они каким-то образом подменили реальность. И Джей Пи хотел найти Мать…

– Мать здесь, в земной тверди, – с веселым смешком прерывает меня Анджей. – Вы найдете ее сами, мои подсказки тут не нужны. Но я помогу тебе с другим, Санда. Речь не о культе, а о том, кто за ним.

Снаружи доносится еле уловимый хруст. Кто-то ступает по этой мертвой земле и становится ближе к нам с каждой минутой. Новак коротко устремляет взор в сторону аллеи и будто видит сквозь стены. В его глазах мелькают отражения нескольких реальностей сразу. Затем он склоняет ко мне свой птичий нос и произносит торопливым шепотом: