Песнь ледяной сирены (СИ)

Эскилль вздрогнул, когда входная дверь дома Анскелланов распахнулась. Темноволосая женщина с неулыбчивым усталым лицом вышла на крыльцо. Плечи укутаны в дорогие меха, на изящных руках – длинные кожаные перчатки. Эскилль не хотел быть увиденным и поспешно отступил в отбрасываемую домом тень.

Она прошла мимо сына, застывшего за углом – так близко, что он мог бы до нее дотянуться. Эскилль видел аккуратный профиль матери… и незаживающий шрам на ее щеке – его вечный хлыст.

Когда ему было около десяти, они поругались. Уже и не вспомнить, из-за чего – пожар словно выжег его воспоминания. Может, мать бы рассказала… если вообще заговорила бы с ним теперь. То, что другие, кто не знал о нем и половины правды, называли даром, а он сам – проклятием, обрело наивысшую силу в тот самый день. Огонь в нем достиг своего апогея.

Когда Эскилль вышел из себя, дом полыхнул как огромный факел. По счастливой случайности – наверное, вселенная пыталась соблюсти баланс – рядом оказалась ледяная сирена Фрейдис. Та самая, чья душа сейчас вместе с душой сына парила в огненных водах Фениксова моря в ожидании перерождения.

Песнью сирен Фрейдис заморозила пламя, превратив его в застывшую лаву. Подоспевшие патрульные стражи вытащили Эскилля с матерью на улицу. Он бессильно смотрел на нее, потерявшую сознание, и мучился осознанием, что не может ее даже коснуться. Ее касались чужие руки, чужие люди привезли ее в палаты крепости Огненной стражи на санях. Эскилль дежурил у постели матери, а когда она проснулась и взглянула на него…

Тогда он впервые увидел страх в глазах другого человека. И источником этого страха был он сам.

Горящий внутри Эскилля огонь, нашедший выход на кончиках его пальцев, был слишком силен – излечить шрам на лице матери оказались бессильны самые искусные целители Крамарка. Ни отец, ни мать никогда не говорили о случившемся. Будто бы этот день, что навсегда изменил целых три жизни, можно было просто стереть с полотна судьбы. Но молчание может обжигать сильнее пламени. Вина тяжелым грузом легла на плечи Эскилля, и от этой ноши ему не избавиться никогда.

Он не мог спокойно смотреть в глаза собственному отражению. Глядя в зеркало, кривился от отвращения, от ненависти к самому себе. Поджигатель собственной матери. Монстр. Ошибка природы.

Эскилль ушел из дома, надеясь, что однажды настанет тот день, когда он сможет совладать с живущей в нем огненной стихией. Когда он сможет вернуться домой… позволить себе вернуться. Но со временем пришло понимание: собственную сущность не изменить. А значит, остается лишь с ней смириться и сделать все возможное, чтобы больше никогда и никому не причинить вреда.

Изучая границы своих собственных возможностей, Эскилль довольно быстро осознал, что даже самые сильные защитные обереги и самая лучшая броня проигрывают живущей внутри него стихии. Стоило ему ослабить контроль над собственными эмоциями, за спиной распускались огненные крылья, а кожа воспламенялась. К счастью – для него и для остальных, Эскилль жил в каменном подвале, где он мог не бояться собственного огня. Там он провел долгие два года в одиночестве и постоянных тренировках, пока не решил, что сможет находиться среди людей без риска воспламенить их одним прикосновением.

Отцу не пришлось уговаривать его стать стражем. То, что капитан считал истинным предназначением Эскилля, определенным еще до его рождения, он сам воспринимал возможностью расплатиться за причиненную матери боль. Шанс обернуть проклятие во благо, защищая жителей Крамарка от исчадий льда.

С годами Эскилль стал превосходным стражем, как того и хотел отец. Его знали как самого молодого старшего стража в Атриви-Норде, благодаря «невероятному владению магией огня» убившего за свою недолгую жизнь десятки исчадий. Но Эскилля уже давно не радовали ни восхищенные взгляды юных стражниц, ни уважение в глазах старших братьев по оружию, ни почетный статус. Если бы ему дали шанс изменить прошлое, он предпочел бы изгнать огненную стихию из своей крови, стать обычным, нормальным человеком.

Если бы ему только дали выбор…

Эскилль бросил прощальный взгляд на родительский дом. Сколько раз он приходил сюда в поисках прощения? Ровно столько же, сколько уходил, так и не сказав матери ни слова. Он поплотней запахнул плащ с меховым подбоем, наброшенный поверх неизменной брони-«кокона», и пошел прочь.

Оказалось, убивать исчадий льда куда проще, чем изгнать демонов прошлого из собственной души.

Глава девятая. Легкая, как перышко

Сон Сольвейг был тревожным и рваным. Когда она проснулась, костер уже погас. Она не удивилась бы, узнав, что истлеть ему помогла свита Белой Невесты. Представить только, как злы духи зимы: расставили силки, привели в ловушку очередную невинную жертву, а она никак не желает засыпать вечным сном.

«Не дождетесь».