Песнь моряка

Призрачные фигуры суетились над курящимися грилями-кострищами с рашперами и котелками, другие фигуры бездельничали, развалясь на самодельных скамьях и оттоманках. Многие обитатели этой деревни носили особую одежду, в которой мальки спасались от вечерней сырости: полукруг из внутренней камеры застегивался у шеи, превращаясь таким образом в короткий плащ с капюшоном. В этом наряде они походили на жрецов перед важной церемонией.

Большая костровая яма дымилась на площадке между четырьмя хабами. Явно центральная городская площадь. Длинные колбасные шнуры из набитых чем-то внутренних камер образовывали небольшой амфитеатр с подиумом в центре. Трибуна – замысловатая конструкция из велосипедных покрышек с вырезом в задней части, через который мог входить оратор. Трибуну покрасили масляной краской, отполировали, так что выглядела она вполне симпатично.

– Я смотрю, все принарядились, – заметила Алиса. – Что сегодня в вечерней программе, хор шинного королевства?

Девушка хихикнула:

– Здесь ничего, миссис Кармоди. Все собрались в город на Псовый фейерверк.

– Боже правый, сегодня же Четвертое июля! Ну и ну. А с чего они взяли, что будет салют? Весь Кальмаров запас хлопушек раздолбали в Скагуэе.

– Псы нашли что-то из прошлогодних остатков – кажется, мне кто-то говорил – среди имущества мистера Беллизариуса.

– Невероятно, – рассмеялась Алиса. – Красный свет ракет из глубины могилы. Пусть реет он всегда[117].

Жилище Навидадов располагалось в самой новой части города. Там не было барочных зубчатых стен, и большинство домиков только начинали строиться. Юноша отцепил свои ведра, потом помог Алисе. Навидады нервно смотрели, как она ходит по их жилищу. Это был круг с зонтичной крышей, наполовину покрытой перекрывающимися слоями трубчатой резины. Форма ей что-то напомнила.

– Это же тростниковая хижина, – сообразила она. – Здорово. Будете продавать cerveza и nachos, как из пляжных cabañas[118] в Бахе.

– Так, ерунда. – Юноша пренебрежительно махнул на конструкцию рукой. – Зато можно спрятаться от дождя. Извините меня, пожалуйста. Я должен отнести два ведра на кухню.

– Оставайтесь ужинать, миссис Кармоди, – поспешно сказала девушка. – Все будут очень рады. Смотрите. У нас есть красное мясо.

Алиса уже заметила готовящийся на костре ужин, золотисто-коричневый и шипящий. Запах розмарина и чеснока, дрейфовавший вместе с дымом от жировых капель, наполнял рот слюной.

– Пахнет соблазнительно, надо признать. Кто-то поймал молодого оленя?

– Ротвейлера, – сказала девушка. – Muy gordo и malo[119]. Мы вчера за него проголосовали.

– Я всегда знала, что они на что-нибудь сгодятся, – сказала Алиса.

Она попробовала принесенный юношей кусочек – показать, что не против того, чтобы есть собак. Не хуже оленины, заключила она по ходу дела, даже сочнее. Но потом сказала, что все же поедет в мотель – у нее там своя беспородная шавка, за которой надо присмотреть. Спросила, не отвезти ли их на салют в честь Четвертого июля. Юноша покачал головой.

– Если бы это было Синко де Майо, – добавил он – вышла неуклюжая попытка пошутить в стиле канадских нелегалов.

Они проводили ее до ворот: один слева, другая справа, в поднятых капюшонах.

Вдоль грунтовки тянулась целая очередь таких же прикрытых капюшонами фигур. Некоторые приветствовали проезжавшую мимо Алису, но все отказывались садиться в джип. Им хотелось прогуляться. Многие из этих гуляющих несли в руках странные скрученные свечки, плевавшиеся желтыми искрами и пахнувшие горелой рыбой. Такие же фигуры со свечами и в капюшонах тянулись вдоль Набережной и мерцали на уходящей в город тропинке. Осталось только затянуть «Аве Мария», подумала Алиса.

Проверив, что делается в «Медвежьем флаге», и накормив щенка, она поехала в доки. Из-под фонаря у «Крабб-Потте» выходила Мирна Крабб; Алиса остановила джип и спросила, не нужно ли ее подвезти. Женщина с кряхтением разместила свой обширный зад на переднем сиденье. Весь путь от Главной до Весенней, потом через пустую марину они проделали в молчании. Из доков доносился слабый вой Псов. Малая сигнальная ракета, пролетев по небу несколько ярдов, с шипением плюхнулась в воду.

– Ни у кого ничего не получается, – с отвращением фыркнула Мирна, – особенно у Псов. – Кроме отвращения, Алисе послышалась в ее голосе нотка натужной симпатии.

– В школе ты говорила, что ни у кого ничего не получается, только у женщин.

– Это было в школе. Теперь ни у кого ничего не получается, точка.

Алиса нашла неплохой наблюдательный пункт на южном конце доков, неподалеку от силуэтов участников представления. Мирна, выбравшись из машины, повернулась в другую сторону, к искрившемуся сборищу свечей у консервного завода.

– Спасибо, что подвезла. Пойду проверю этих мальков. Племянница Дойна вечно с ними тусуется. Мне это совсем не по нраву. – Она поковыляла в сторону сборища.