Песнь небесного меча

Веланд ухитрился перевернуть Стеапу, и теперь оба лежали на траве бок о бок. Они обменялись несколькими малозначительными ударами, после чего, словно сговорившись, откатились друг от друга и снова встали.

Наступила пауза — оба переводили дыхание. Потом они врезались друг в друга во второй раз.

Лицо Стеапы стало кровавой маской; из нижней губы Веланда и из его левого уха текла кровь, один глаз датчанина почти полностью заплыл, его ребрам здорово досталось. Мгновение оба бойца стояли, обхватив друг друга руками, стараясь найти захват получше, переставляя ноги и издавая натужные звуки, потом Веланд ухитрился схватить Стеапу за штаны и швырнуть его так, что огромный сакс перевернулся через левое бедро датчанина и шлепнулся на землю. Веланд поднял ногу, чтобы наступить на пах Стеапы, но тот схватил его за ногу и вывернул.

Веланд взвизгнул. То был странный, тонкий звук, его дико было слышать от такого большого человека, да и после того битья, которое уже вынес Веланд, ему как будто ничего особенного не сделали. Но Стеапа наконец вспомнил Вейланда-Кузнеца, которого сделал хромым Нидунг, и вывернул ногу датчанина, растревожив старую рану. Веланд попытался вырвать ногу, но потерял равновесие и упал, а Степа, хрипло дыша и сплевывая кровь, подполз к нему и снова начал бить. Он бил безрассудно, кулаки его обрушивались на руки, грудь и голову противника. Веланд в ответ попытался выдавить Стеапе глаза, но сакс вцепился зубами в шарящую руку, и я отчетливо услышал хруст, когда тот откусил мизинец викинга. Веланд Дернулся прочь, а Стеапа выплюнул палец и уронил огромные ручищи на шею датчанина. Он начал сжимать пальцы, а Веланд, давясь, принялся дергаться и метаться, как выброшенная на берег форель.

— Довольно! — крикнул Эрик.

Никто не двинулся. Глаза Веланда расширились, а Стеапа, ослепший от собственной крови, оскаливший зубы, все не отпускал горло датчанина. Он издавал невнятные звуки, потом крякнул и попытался вогнать пальцы в кадык врага.

— Довольно! — взревел Зигфрид.

Кровь Стеапы капала на лицо Веланда, пока сакс душил датчанина. Я слышал, как Стеапа рычит, и знал — он не остановится до тех пор, пока гигант не будет мертв. Поэтому я протиснулся мимо одного из копий, которые удерживали зрителей на расстоянии.

— Остановись! — закричал я Стеапе.

Он не обратил на меня внимания, и, вытащив Вздох Змея, я плашмя ударил его по окровавленной голове.

— Остановись! — снова закричал я.

Тот зарычал на меня, и на мгновение мне показалось, что он на меня бросится, потом в полузакрытые глаза Стеапы вернулся разум, он отпустил горло Веланда и уставился на меня снизу вверх.

— Я победил, — сердито сказал Стеапа. — Скажи, что я победил!

— О да, ты победил, — ответил я.

Стеапа встал. Сперва он непрочно держался на ногах, потом расставил их пошире и вскинул обе руки в теплый летний воздух.

— Я победил! — прокричал он.

Веланд все еще задыхался. Он попытался встать, но снова упал.

Я повернулся к Зигфриду.

— Сакс победил, — сказал я, — и священник будет жить.

— Священник будет жить.

Это ответил Эрик.

Хэстен ухмылялся; Зигфрида, казалось, забавляло происходящее, а Веланд издавал скрипящие звуки, пытаясь вдохнуть.

— Теперь говори, сколько ты хочешь предложить за суку Альфреда, — сказал мне Зигфрид.

И начался торг.

Глава 10

Четыре человека сняли Зигфрида с платформы из сдвинутых повозок, с трудом подняв кресло и осторожно опустив его на землю. Зигфрид бросил на меня негодующий взгляд, будто это я был виноват в том, что он стал калекой. Полагаю, так оно и было.

Четыре человека перенесли кресло в дом Зигфрида, и Хэстен, который не поздоровался со мной и даже не подал виду, что меня заметил, если не считать хитрой улыбки, жестом велел нам следовать за ними.

— Стеапе нужно помочь, — сказал я.

— Женщина вытрет его кровь, — беспечно ответил Хэстен и вдруг рассмеялся. — Итак, ты выяснил, что Бьорн — всего лишь иллюзия?

— Хорошая иллюзия, — нехотя признал я.

— Он уже мертв, — сказал Хэстен так, будто говорил о сдохшей гончей. — Спустя две недели после того, как ты его видел, он подхватил лихорадку. И больше уже не встанет из могилы, ублюдок!

Теперь Хэстен носил на шее тяжелую золотую цепь из толстых звеньев, свисавшую на его широкую грудь. Я помнил его молодым человеком, почти мальчиком, каким он был в ту пору, когда я его спас. Но теперь я видел Хэстена взрослым — и мне не понравилось то, что я увидел. Его глаза были достаточно дружелюбны, но смотрели настороженно, словно за ними скрывалась душа, готовая ужалить, как змея.

Он фамильярно стукнул меня по руке.

— Ты понимаешь, что эта королевская сука саксов будет стоить тебе кучу серебра?

— Если Альфред решит, что хочет ее вернуть, — беззаботно ответил я. — Полагаю, тогда он может кое-что заплатить.

Хэстен засмеялся.

— А если он не захочет ее вернуть, мы повезем ее по всей Британии, Франкии и нашим родным землям, раздев догола, с раздвинутыми ногами, привязав к раме, и дадим всем прийти и посмотреть на дочь короля Уэссекса. Ты желаешь ей этого, господин Утред?

— Хочешь, чтобы я стал твоим врагом, ярл Хэстен? — спросил я.