Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Когда вошли в Бокер войска, весь люд возликовал[501]

,Всяк счел, что городу Господь спасенье даровал.
Тем часом лагерь парижан в смятенье пребывал,
Там лишь о силе горожан всяк разговоры вел.
5 Всю ночь трубили трубачи, тревожа спящий дол,
И снаряжение свое в порядок всяк привел —
Ведь в битве истый паладин спасенье находил,
В бою он радость обретал, сражаясь что есть сил.
Наутро войско горожан явило ратный пыл
10 И град камней из катапульт по стенам замка бил.
Бокерцы смело шли на штурм, никто не отставал,
Хоть враг расплавленным свинцом их сверху поливал.
А в храме Пасхи[502] юный граф таран установил,
И мастер длинным острием устройство оснастил
15 Так ловко, что за разом раз ломал преграду кол
И вот уж было брешь пробил и стену расколол[503].
Но враг, уловку применив, на нет все дело свел:
Тот кол веревочной петлей опутал и оплел[504],
Сначала только захватил, а там и удержал
20 К великой жалости всех тех, кто замок осаждал.
Бокерцы сделали подкоп, и каждый ожидал,
Что можно будет от реки прорыть киркой канал
И вскоре замок захватить, пройдя сквозь толщу скал[505].
Однако доблестный Лиму решенье вмиг сыскал:
25 В мешки он паклю положил и серой пропитал.
Сначала паклю ту поджег, затем в подкоп спустил,
И вскоре серный тот фитиль столь дыму напустил,
Что всех вон выгнал; ни один не помнил, где и был.
Но град камней из катапульт пощады не давал,
30 Крушил бойницы и зубцы, преграды разбивал,
А там, где реял стяг со львом, что враг над замком взвил,
Метался бешеный огонь и смертью льву грозил.
«О, горе нам! — раздался крик. — Монфор нас погубил!
Увы, не знает наш сеньор, что крах уж наступил.
35 Нам надо весть ему подать, чтоб замок не пропал».
И тот, кто крикнул те слова, салфетку в руки взял,
Пустой сосуд из-под вина французам показал,
Дав знак, что замок и вином, и хлебом оскудел[506].
И догадался граф Монфор о состоянье дел.
40 Симон от горя и тоски едва не поседел,
Зубами он заскрежетал, столь гнев им овладел.
«К оружью, рыцари!» — вскричал, столь о друзьях радел.
Весь стан в движение пришел, лишь граф приказ тот дал,
И каждый рыцарь скакуна взнуздал и оседлал,
45 Себя в доспехи облачил, коня в броню одел,
И скоро лагерь боевой затих и опустел.
Вблизи Бокера на холме Монфор бойцов собрал.
Холмом Повешенных[507] тот холм народ Бокера звал.
Когда же протрубил трубач, призывный дав сигнал,
50 Монфор, к баронам обратясь, воскликнул и сказал:
«Сеньоры, боль моя тяжка. Враг столь свиреп и зол,
Что тех, кто в замке осажден, на край беды привел.
У них — ни хлеба, ни воды, стоит без снеди стол.
Но мне порукой Крест святой, что Судный день настал!
55 Дол будет бел от черепов, от свежей крови ал».
«Господь, о братья, — молвил Ги, — на битву нас послал!
Так будем биться до конца, чтоб Лев во прах не пал!
Победой славу укрепим. Всем нам цена — обол,
Когда на наших же глазах творится произвол».
60 Цветами многих орифламм в тот день Бокер расцвел...
В броне, при шлемах и щитах народ на битву шел.
Тут не был лишним добрый лук и дротик не мешал.
Кто нес отточенный топор, кто булаву держал,
И там, где был широкий луг, теперь лес копий встал.
65 Сраженье началось.