Песнь о моей Мурке

«Противобольшевицкая организация в Самаре была сконструирована по системе десятков, то есть знали друг друга только в своем десятке. Десятники знали других десятников, но часто не знали рядовых из состава не своего десятка, и так далее… Как бы общим паролем для всех членов организации была популярная в то время игривая песенка «Шарабан». И когда появлялся какой-нибудь новый человек среди членов организации, то не знавшие его спрашивали своих людей: «Кто?». И если получался ответ: «Он шарабанщик» — это значило: “свой”».

4 июня 1918 года Самару заняли восставшие чехословацкие легионеры, в городе был организован Комуч (Комитет членов Учредительного собрания), преимущественно из эсеров. Была сформирована Поволжская Народная армия, боевым гимном которой и стал «Шарабан» (о чем вспоминает тот же Вырыпаев):

«Песенка «Шарабан» впоследствии играла большую роль в жизни Народной армии и охотно распевалась во всяких случаях жизни бойцов. Распевая «Шарабан», наша пехота часто шла в атаку на красных, во главе с Бузковым (Борисом), который был ранен в гражданскую войну шесть раз.

Под деревней Беклемишево (под Казанью), ведя свою пехоту под звуки «Шарабана» в атаку на красных, Бузков был ранен в правую руку навылет и, перехватив револьвер левой рукой, он под тот же «Шарабан» продолжал идти на красных. Ближайший солдат на ходу сделал ему перевязку. Скоро другая пуля пробила ему плечо. Бузкова положили на носилки, перевязали и, истекающего кровью, понесли в тыл. Но он, не переставая, вполголоса продолжал напевать все тот же “Шарабан”».

Летом 1918 года Народная армия под командованием полковника Владимира Оскаровича Каппеля взяла Симбирск, в августе — Казань, откуда вывезла государственный золотой запас. Однако уже осенью каппелевцы потерпели ряд сокрушительных поражений, остатки Народной армии бежали на восток и слились с колчаковцами (Симбирск был оставлен 12 сентября, Самара — в середине октября). С этой поры «Шарабан» обретает огромную популярность в колчаковских войсках, в том числе у атамана Григория Семенова.

Наиболее популярным в Гражданскую войну стал именно вариант, который появился уже после того, как Народная Армия была разгромлена частями Михаила Тухачевского и влилась в ряды войск омской Директории. В таком виде, с упоминанием Симбирска, Самары и побега, «Шарабан» распространился по всему Восточному фронту.

Но надо отметить, однако, что после того, как каппелевцы вошли в состав колчаковской армии, сразу же появилось множество переделок песни. Причем — с обеих враждующих сторон. Так, генерал Петр Николаевич Краснов вспоминал в романе «Выпашь»:

«Петрик за это время научился по песням различать большевицкие части от частей добровольческих. Большевики пели больше частушки. Да еще была у них, особенно в сибирских войсках, глупейшая песня «Шарабан»: «Ах, шарабан мой, американка… Не будет денег, продам наган»… И почему-то, когда пели эту песню красногвардейцы, или вооруженные рабочие, неистовая, невыразимая словами скука царила кругом».

В своих мемуарах Краснов дает вариант «красного» «Шарабана»:

Солдат российский,
Мундир английский,
Сапог японский,
Правитель омский.

Ах, шарабан мой,

Американка!
Не будет денег,
Продам наган.

Идут девчонки,

Подняв юбчонки,
За ними чехи,
Грызут орехи.

Скорее всего, генерал несколько перевирает припев. Предположительно он звучал так:

Ах, шарабан мой,
Ты шарабан,
Не будет денег —
Продам наган.

Во-первых, вряд ли переделка была такой топорной, что авторы утеряли стержневую рифму. Во-вторых, рефрен «Ах, шарабан мой, ты шарабан» встречается в «Амурской партизанской», позднее вошедшей в сборники революционных песен:

Надев корону,
Взяв булаву,
Правитель омский
Пер на Москву.

Припев:

Ах, шарабан мой,

Ты шарабан,
Я всей России
Да атаман.

Шинель английский,

Мундир французский,
Табак японский,
Правитель омский.

Припев:

Ах шарабан мой

Совсем разбился —
Зачем в Антанту
Да я влюбился?

Эти строки посвящались адмиралу Колчаку и позже стали известны по всей России. Так, в «Республике ШКИД» Л. Пантелеева и Г. Белых беспризорник поет:

Шинель английский,
Табак японский,
Ах, шарабан мой…

Известный драматург Всеволод Вишневский записал в начале 20-х годов следующий вариант: