Песнь о Трое

Я вознес Громовержцу небольшую молитву. Хотя на моем счету битв было больше, чем у кого бы то ни было из ныне живущих мужей, я никогда не сражался против такой армии, как троянская. Да и Эллада никогда не собирала такого войска, как войско Агамемнона. Мои глаза смотрели на плывущие в дымке вершины далекой Иды, и я гадал, покинули ли боги Олимп, чтобы расположиться на ней и наблюдать за сражением. Оно было вполне достойно их интереса, ведь о такой великой войне никогда не мечталось ни простым смертным, ни им самим – войны богов были скорее приватными междоусобицами из-за ограниченного количества возможных участников, ведь они сражались только между собой. Не станут они и поддерживать в битве ни нас, ни наших врагов (если они собрались на Иде), хотя всем было известно, что Аполлон, Афродита, Артемида и те, кто с ними связан, яростно выступали в защиту Трои, в то время как Зевс, Посейдон, Гера и Афина Паллада стояли за Элладу. Никто не мог с точностью сказать, за кого стоял Арес, бог войны, хотя именно ахейцы поклонялись ему, но его тайная подруга Афродита была всецело на стороне Трои. Гефест же, ее супруг, был (что вполне естественно) на стороне Эллады. Это было нам на пользу, ибо мы радели о плавке металлов и тому подобных искусствах и наших ремесленников направляла его божественная рука.

Если какой-нибудь муж и был счастлив в тот день, то этим мужем был я. Мое удовольствие портило только одно: юноша в моей колеснице, который раздраженно ерзал на месте, ибо страстно хотел ехать на собственной колеснице воином, а не возницей. Я искоса посматривал на него, моего сына Антилоха. Он был совсем ребенком, мой самый младший и самый любимый, дитя моих закатных лет. Когда я покинул Пилос, ему было двенадцать. Всем его посланцам, передававшим мне его мольбы о разрешении приехать в Трою, я отвечал твердым отказом, поэтому он спрятался на корабле, который ходил между Элладой и Геллеспонтом, и приехал тайком, негодник. По прибытии он отправился не ко мне, а к Ахиллу, и они вместе убедили меня позволить мальчишке остаться. Это была его первая битва, но я всем сердцем желал, чтобы он был далеко отсюда, на песчаном берегу Пилоса, составляя списки продуктов, которые нужно купить на рынке[22].

Мы выстроились напротив троянцев. Линия войск протянулась на целую лигу; я без удивления заметил, что Одиссей был прав. Их было намного больше, чем нас, даже если бы вся Фессалия была с нами. Я всмотрелся в их ряды в поисках вождей и сразу же увидел Гектора в центре их авангарда. Мои пилосцы образовали часть авангарда вместе с воинами обоих Аяксов и еще восемнадцати мелких царей. Агамемнон, стоящий в самом центре нашего авангарда, оказался как раз напротив Гектора. Левым флангом командовали Идоменей и Менелай, а правым – Одиссей и Диомед, эта нелепая любовная парочка: один слишком горячий, другой слишком холодный, а вместе – то, что надо.

Гектор правил превосходной упряжкой вороных коней и стоял в колеснице, словно сам Арес Эниалий. Такой же высокий и статный, как Ахилл. Однако я не увидел в троянских рядах ни одной седой бороды; Приам и ему подобные остались во дворце. Я был самым старым мужем на поле боя.

Забили барабаны, горны и цимбалы гулко бросили вызов к бою, и, захлестнув разделявшую нас полосу шириной в сто шагов, закипела битва. Копья летали, словно листья под свирепым дыханием зимы, стрелы падали вниз, как орлы на добычу, колесницы кружили и разворачивались на полном ходу, то прибавляя, то уменьшая скорость, пехота наступала и откатывалась назад. Агамемнон командовал авангардом с решительностью и проворством, которых я в нем не подозревал. На самом деле у многих из нас никогда раньше не было возможности увидеть, как ведут себя в сражении остальные. И было отрадно узнать, что сегодня утром Агамемнону хватило опыта отлично выступить против Гектора, который даже не пытался вызвать верховного царя на поединок.

Гектор яростно наступал, снова и снова бросая на нас свои колесницы, но не мог прорвать нашу линию фронта. За утро я несколько раз бросал своих воинов прямо в гущу противника; Антилох во все горло орал военный клич пилосцев, а я берег дыхание для битвы. Не один троянец погиб под колесами моей колесницы, ибо Антилох был хорошим возницей, держал меня подальше от неприятностей и знал, когда следует отступить. Никто не посмел бы сказать, что сын Нестора подвергал престарелого отца опасности, лишь бы только самому ввязаться в битву.