Песнь о Трое

Второй день был не похож на первый. Резня ни разу не прервалась перемирием, нашим вниманием не завладел ни один поединок, ни один доблестный жест не ознаменовал рождения героя. Мы действовали сурово, с озлобленной настойчивостью. Мои кости ныли, требуя отдыха, мои глаза ослепли от слез, которые роняет каждый мужчина, видя смерть сына. Антилох оплакал брата и потребовал права занять его место в строю. И я поставил другого пилосца править моей колесницей.

Неуловимый, неумолимый, словно Арес, Гектор был в своей стихии, носился по полю, подгоняя войска голосом, в котором звенел металл, голосом, который не знал снисхождения и никогда не унизился бы о нем просить. У Аякса не было времени его преследовать: Гектор бросил на них с Диомедом все силы царской стражи, приковав двух своих самых опасных противников к одному месту численным преимуществом. Копье Гектора несло верную смерть – он был так же хорош, как Ахилл. Если в наших рядах появлялась брешь, он бросал в нее своих воинов и, как только они занимали ее, добавлял еще и еще, как лесоруб, загоняющий узкий клин глубже и глубже в тело лесного гиганта.

О какое горе! Жестокость, боль! Я ослеп от слез, когда пал еще один мой сын – пика, брошенная Энеем, выпустила ему кишки. В следующее мгновение Антилох едва не лишился головы под ударом меча. Только не он! Прошу тебя, милосердная Гера, всемогущий Зевс, оставьте мне Антилоха!

Время от времени ко мне подбегали гонцы, сообщая, как идут дела на других участках поля; по крайней мере ни один из наших вождей не был задет, чему я был рад. Однако, возможно потому, что наши воины устали, или потому, что нам не хватало пятнадцати тысяч фессалийцев Ахилла, не вступивших в битву, или по какой-то другой причине мы начали отступать. Медленно, шаг за шагом, бой откатывался все дальше и дальше от стен Трои, все ближе и ближе к нашей собственной защитной стене. Я оказался в самых передних рядах, и мой возница рыдал от ярости, когда наша упряжка переступила через мешанину своих следов и начала вставать на дыбы.

На нас налетел Гектор; сквозь гущу воинов передо мной замаячила его колесница, и я стал неистово звать на помощь. Удача была со мной. Диомеду и Одиссею удалось прорваться в центр нашего авангарда, их воины встали бок о бок с моими. Диомед не пытался вступить с Гектором в поединок, вместо этого он нацелился на его возницу – это был не тот, который возил его постоянно, и ему определенно не хватало опыта. Диомед метнул копье, и он упал на спину мертвым, натягивая вожжи до тех пор, пока кони, почувствовав удила, не шарахнулись в сторону. С небольшой помощью Одиссея мы благополучно убрались прочь, пока Гектор сыпал проклятиями и обрезал вожжи.

Я пытался сплотить свою часть шеренги, но моя попытка была безнадежна. В воздухе повис страх, по рядам полз слух о дурных приметах. Никто из нас больше не мог отрицать очевидного – мы отступали по всему фронту. Поняв это, Гектор с триумфальным криком бросил вперед остатки своих запасных шеренг.

День спас Одиссей. Он вспрыгнул на брошенную колесницу – где была его собственная? – и, остановив беотийцев, когда те собирались пуститься в бегство, развернул их к врагу лицом, принуждая отступать тихо и в полном порядке. Агамемнон тут же последовал его примеру. Так отступление, грозившее обернуться беспорядочным бегством, прошло с минимальными потерями и без паники. Диомед приказывал аргивлянам бить наступавших троянцев, мы с Идоменеем, Еврипилом, Аяксом и нашими воинами следовали за ним.

Мы подтянули фланги к центру; наша армия сгрудилась в каплеподобную массу, чей тонкий хвост щекотал ноздри Гектору, а голова откатывалась назад.

Тевкр оставался в укрытии под щитом брата, размеренно и точно посылая свои стрелы в цель. Увидев, что Гектор замешкался, он усмехнулся и в очередной раз натянул тетиву. Но Гектор был слишком хитер, чтобы пасть от стрелы, которой наверняка стоило ожидать из окружения Аякса. Одну за другой Гектор отражал стрелы щитом, это разозлило Тевкра и заставило совершить ошибку. Он высунулся из-за щита брата. Гектор этого ждал. Его копья давно закончились, но он схватил камень и запустил его с силой, достойной копья. Камень ударил Тевкра в правое плечо, и он упал на землю, словно жертвенный бык. Слишком занятый врагами, чтобы это заметить, Аякс продолжал сражаться. Ах, наконец-то! Когда голова Тевкра показалась над человеческим месивом и он пополз по телам умерших и раненых под защиту Аякса, мой крик облегчения был подхвачен дюжиной глоток. Но теперь он стал бременем, которое брату пришлось тащить; троянцы наступали.

Я в отчаянии оглянулся назад, чтобы увидеть, сколько нам оставалось до нашей стены, и ахнул: наши задние шеренги уже перебирались через насыпь.

Одиссею с Агамемноном удалось сохранить спокойствие. Отступление обошлось без больших потерь, и мы укрылись за стеной – под защитой своего каменного города. Было уже слишком темно, чтобы Гектор мог последовать за нами. Его войска остались на дальнем краю рва, за частоколом, посылая нам вслед ругань и насмешки.