Песнь предсказателя Небес

— Отцу не нужна была власть. Он до последнего отвергал ее и лишь хотел, чтобы в империи был мир. Даже при твоем правлении!

Тай Фэн отразил очередной удар императора и отшатнулся, заметив обезумевшего Цзян Юна, чьи руки сомкнулись на шее белой лисы. Сердце его упало вниз, прямо к земле, и увязло в ней.

— О нет…

Воспользовавшись моментом слабости племянника, император в одно движение обрушил свой меч и ранил его в плечо. Клинок рассек плоть прямо до кости, застревая в ней. Тай Фэн закричал, вырывая металл из своего тела. Он бросил все силы на то, чтобы не упасть на землю, и продолжил драться, вложив цзянь в левую руку.

— Я бессмертен, мальчик. Тебе никогда не убить меня. Ни клинок, ни проклятье не берут мое тело. — Император наступал на Тай Фэна, угрожающе сверля его взглядом.

Продолжая рыдать, Цзян Юн зарычал, вдавливая вымотанную лисицу в холодную снежную пелену. Ее иллюзии свели несчастного с ума и обернули против самой себя. Ци Сифэнь совсем не ожидала этого и скулила, отбиваясь лапами от нависшего над ней Цзян Юна. Его пальцы взяли края ее морды и потянули в разные стороны.

Глаза императора расширились. Весь гнев устремился на Тай Фэна.

— Я буду вырывать ногти твоему зверьку один за другим! Он будет вопить и умолять меня о быстрой смерти! И я откажу, потому что такой милости он недостоин!

Отражать удары левой рукой Тай Фэн долго не мог. Не приученная к особой хватке на рукояти меча, его ладонь разжалась и выронила цзянь. Император нанес решающий удар и повалил обезоруженного племянника на землю. Силы были не равны.

Цзян Юн распахнул пасть Ци Сифэнь, продолжая расширять ее. Голоса в его голове слились в гул. Перед глазами была лишь смерть бабушки и сестры, однако они продолжали кричать. Правая рука пылала пламенем, Бао Хэ Цянь просачивалась сквозь ткань его одежды, яркие символы горели ярче всех звезд, вместе взятых.

Тай Фэн хотел броситься к нему, но нога императора крепко прижимала его к земле. Он хохотал.

— Смотри! Это ничтожество борется с моей лисицей на последнем издыхании. Охранная печать на его руке уже более не сдерживает свою силу. Три, два, один! Ха-ха-ха! Он обрел первую Бао Хэ Цянь. — Император схватил племянника за подбородок, поворачивая его голову, чтобы он смотрел, как Цзян Юн в душераздирающих воплях медленно умирает. Тай Фэн не мог этого выносить. Глядя на белое свечение охранной печати, он вдруг вспомнил, что еще горит сотней таких же ярких огней. Лунный нефрит.

Рука скользнула под складку ханьфу, доставая острый осколок мерцающего камня. Император заметил это и усмехнулся.

— Меня не убить такой мелочью. — Лезвие меча выбило из раненой руки Тай Фэна лунный нефрит, и он отлетел в сторону, к одинокому цзяню, лежащему на окровавленном снегу.

Ци Сифэнь громко зарычала и сбросила Цзян Юна с себя. Ее сломанная челюсть на и без того изуродованной пасти безвольно свисала. Лисица взмахнула хвостом, готовясь сбежать с поле боя, однако не смогла. Безумец прыгнул на нее и принялся выдирать клочья шерсти с холки. Ци Сифэнь взвизгнула, привлекая внимание своего покровителя. Силы ее и без того истощились после битвы в гильдии Предсказателей, а Цзян Юн выжимал их последние остатки.

Император знал, что его жизнь зависит от лисицы-оборотня, и бросился в ее сторону.

— А ну, отцепись от нее, мальчишка!

Кровь без остановки шла из раненого плеча Тай Фэна, пока он полз по направлению к лунному нефриту и своему мечу. Ослабев, он уже не мог защитить Цзян Юна, чье время было на исходе. Ему пришлось признать поражение, но умирать от рук собственного дяди не хотелось. Только не как его отец.

Каждое предсказание, которое он совершал, отсылало к одному концу. Смерть. Небеса никогда не указывали на конкретного человека, а лишь мягко намекали. Зная, что Цзян Юн уже не сможет вернуться домой, Тай Фэн не желал существовать без него. Он не позволит себе жить и носить груз вины за то, что не сумел спасти друга.

Левая рука держала осколок лунного нефрита, правая — верный меч. Оставалось лишь выбрать способ.

Тай Фэн посмотрел в сторону, где император пытался оттащить от Ци Сифэнь кричащего Цзян Юна. Янтарные глаза побелели и ослепли, волосы были растрепаны, как у безумца. Впрочем, он им и стал.

Отринув все мирское, что так долго его тяготило, Тай Фэн крепко сжал в руке осколок лунного нефрита и занес над местом, где трепыхалось изнуренное болью сердце. Он в последний раз посмотрел на солнце, опустившееся с Небес к земле, и горько улыбнулся.

— Цзян Юн…

Один голос низвергнул в бездну миллионы голосов, подарив Цзян Юну тишину. Он услышал Тай Фэна, зрение постепенно возвращалось к нему. Небо вспыхнуло красным пламенем. Император с криками бросился на племянника, но было уже поздно.