Песнь призрачного леса

Мы молча ступаем по мягкому, рыхлому ковру из опавших иголок, солнечные лучи, пробиваясь кое-где сквозь кроны, высвечивают на лесной подстилке островки мха. Птицы не поют, и белки не прыгают с ветки на ветку. Роща пуста и тиха, застыла в ожидании. Привидения километров на десять вокруг затаили дыхание.

Мне хочется излить свое негодование криком в безмолвие сосен. Хочется пасть на сырую землю и умолять ее поглотить меня. Срубить все стволы в этом лесу и сжечь дом, служащий ему сердцем. Хочется…

Хватаю какое-то трухлявое полено, изо всех сил шарахаю им по ближайшему дереву. Удар отдается в руке, во всем теле, даже в зубах. Я наношу новый, и еще, и еще – пока все конечности не начинают дрожать.

Падаю на колени, даю волю всем чувствам сразу, выскакиваю из собственного тела, оставляя позади лишь жалкую, бессмысленную оболочку. Только сломанное ребро продолжает болеть так, что даже дыхание перехватывает.

– Шейди, – нежно курлычет Седар, касаясь моей спины. – Шейди, что с тобой?

– Джесс в тюрьме, Фрэнк на воле, я ничего с этим не могу поделать, – полубессвязно лопочу я. – А папа был обманщиком, как почти все, кого я люблю… – Слезы снова брызжут из меня водопадом, словами этой боли не объять.

История моей семьи – темный ручей горючих подземных вод, и протекает он прямо по моим венам. Мне никуда от него не деться – как не деться от собственной ДНК.

Неужели мы затем только рождаемся на свет, чтобы страдать, страдать, а потом умереть?

И еще. Несмотря на все новые страшные открытия, несмотря на Черного Человека и ос, меня все еще тянет играть на папиной скрипке. И сила этого желания пугает сильнее, чем все остальное вместе взятое.

Правильно Джим сказал: «Я – вылитый папаша, от ушей до хвоста».

Глава 28

Вернувшись домой, уже застаем там маму и Хани.

– Где вы были? – сразу накидывается на меня мама. В кулаке у нее зажат телефон.

– Гуляли. А что?

Она крепко прижимает малышку к груди.

– Утром я звонила Фрэнку.

– Зачем?! – Я поражена.

– Чтобы сказать ему все прямо! Никто не смеет так обращаться с моими детьми. – На секунду она снова дает волю гневу, видимо, утихнувшему лишь недавно.

Мама всегда готова защищать и меня, и Джесса от малейшего намека на посягательство – как медведица своих медвежат. Но на сей раз лучше бы воздержалась.

– Ты же знала, как он опасен, – ворчу сердито. – Что, если ему взбредет на ум начать охоту за нами?

– Я думала… ты слегка преувеличиваешь, – признает она. – Прости, детка. Мы остаемся у Ины.

– Не застав нас в трейлере, Фрэнк наверняка явится сюда – тетя же была у него со мной! – волнуясь, напоминаю я. – Что ты ему сказала? И что ответил он? – Чувствую приближение приступа паники.

Мама мотает головой.

– С ним точно что-то не так. Умом повредился. Черт, только представлю, как близко он вчера к вам подобрался, у меня… – Сдерживаемые рыдания не дают ей продолжать, но в конце концов она берет себя в руки. – Я сделала, как ты хотела. Связалась с полицией. Сообщила о нападении на свою дочь и невестку. О том, что, по-моему, в нынешнем состоянии этот человек представляет угрозу для окружающих. Они не приняли моих слов всерьез. Я по-прежнему не уверена, что Фрэнк имеет какое-то отношение к смерти Джима, но уж, конечно, тебя сейчас от себя никуда не отпущу. Ты – тут, одна, я – на другом конце города… Такого допустить нельзя, когда полоумный зверь рыщет по округе. – Она поворачивается к Седару. – И ты не отходи от нее ни на шаг. Обещай, что глаз с нее не спустишь.

– Будет исполнено, мэм. – Он кладет руку мне на плечо, но я досадливо стряхиваю ее.

– Нельзя же просто запереться здесь, надо что-то делать. – Дрожу всем телом. До рвоты сыта обсуждениями, ожиданием и слезами!

– На, подержи сестру. – Мама протягивает мне Хани.

Я обвиваю малышку руками и слышу, как наши сердца бьются в такт. Интересно, бывало ли такое у тети Ины с Брэнди? Моя сестренка, однако, сейчас не расположена сидеть спокойно, соскальзывает на пол и сломя голову несется в комнату, где спит тетя.

– Пошли, пошли! – Седар тянет меня на кухню. – Я вам с Хани что-нибудь на обед соображу. На полный желудок жить всегда становится веселее…

Но тут сзади раздается мамин вопль, и не успеваем мы обернуться, как через входную дверь вламывается Фрэнк – так я и знала. Надо было эвакуироваться моментально, в ту же секунду, как мама призналась, что звонила ему!

– Набирай 911, – кричит она, и Седар выхватывает из кармана мобильный раньше, чем я даже вспомнить успеваю, где мой. – Шейди, тащи Хани наверх. Сейчас же!

Я кидаюсь на поиски малышки, но застываю как вкопанная от жуткого Фрэнкова рева:

– Я их всех на кладбище отправлю, Джим. Всех уложу. Ты этого хотел? Всю семью, да? – Он выхватывает из-за пояса черный хромированный пистолет и целится в маму. – Никто не уйдет.

– Шейди, беги! – опять визжит мама, инстинктивно отшатываясь.

– Нет, уж, девочка, стой, – Фрэнк разворачивает дуло ко мне.

Седар в один прыжок загораживает меня своим телом, продолжая что-то неистово орать в телефон.