Песнь призраков и руин

– Я много, много раз видела этот мир на грани гибели, маленький братец, но Идир опасен как никто. Такой страшной угрозы и я не припомню. Он так упивался своим горем, что позволил поглотить себя, превратить в тень существа, которым он был до этого. Если не остановить его теперь, он поступит так же со всей Землей. Ты – один из последних улраджи. Это и привлекло к тебе внимание Идира в первую очередь. Если кому и дано выступить против злодея и победить, то только тебе.

– А как же ты? Сильнее тебя мало найдется на свете существ. Почему ты его не остановишь?

– Давно бы уж остановила, кабы могла. Я хоть и не человек, а Древнему закону покорна, как и ты, а также связана с миром великими нерушимыми обетами. – Улыбка впервые сползла с Гиениной морды. – Но однажды я уже вмешалась в судьбу посюстороннего мира – тысячу лет назад. В первый и последний раз. Больше не стану. Не хочу. Да и не мое это дело – с Идиром бороться.

– Но если даже ты не можешь одолеть его, как это сделаю я? – Малик уже имел случай убедиться, что его магические способности не идут в сравнение с Идировыми. Если героиня мифов говорит правду и противостоять обосуме следует ему, то мир явно обречен.

Ухмылка Гиены вернулась на прежнее место.

– А вот это, щенятка, тебе уже самому предстоит уяснить. Но напоследок дам тебе два совета, хоть ваш брат печально знаменит как раз тем, что худо к ним прислушивается. Первый совет: истории конец лишь тогда, когда конец, и ни словом, ни буквой раньше. Если не понравится, куда она клонится, не поздно придумать другой. – Гиена оглянулась через плечо – на что-то, невидимое для Малика. – И второй: не забывай, помощь и помощники всегда ближе, чем кажется на первый взгляд.

И тут в камере раздался голос, который он не чаял больше никогда услышать:

– Малик?

У него перехватило дыхание.

– Лейла?!

Парень повернулся к Гиене, чтобы прокричать, мол, снова обман, снова мо́рок, и какой жестокий! Но плутовки и след простыл. Он изо всех сил уперся в стену, словно рассчитывал разрушить мощную каменную кладку, отделявшую его от старшей сестры.

– Как ты? Жива? Здорова? Тебя пытали? – Из его уст посыпался град вопросов.

Оказывается, все это время Лейла находилась здесь, метрах в двух от него, а он и не знал.

– Я в порядке. Меня даже в цепи не заковали. Какой сегодня день? Мне не говорят, окончен Солнцестой или еще нет. Ты как, сумел…

Лейла осеклась. В горле у Малика встал ком.

– Это был обман. Ловушка. Я пронзил Карину Призрачным Клинком, но ничего не случилось. И не должно было случиться.

И Малик, сдерживая слезы, рассказал сестре все, ни о чем не умолчал – даже о деталях таких же кошмарных, как его нынешнее душевное состояние. Его голос дрожал, когда он сообщал о своей принадлежности к Улраджи Тель-Ра, и снова предательски завибрировал, как только речь зашла о поцелуе и о последующей неудачной попытке убийства. Даже теперь, лишившись всего, что было ему дорого, Малик не забывал об этом поцелуе. Видимо, он будет преследовать его вечно – как единственный проблеск той жизни, какую он так и не обрел.

– Ты правильно тогда сказала, – заключил он. – Я так «заигрался в победителя» и запутался в собственных чувствах, что упустил очевидное. То, о чем сразу следовало догадаться. И теперь вот Надю… Ее… – Малик твердо обещал себе не плакать. Хватит Лейле и своих забот, и своих сердечных ран. – Извини. И спасибо. Я слишком редко говорил тебе это слово, но сейчас говорю: спасибо.

– Тебе не за что меня благодарить, – мягко отвечала сестра, и Малик почувствовал, как нелегко и ей подавлять рыдания. – Мои слова тогда, на Полупути… Это я в запальчивости сказала. Ты не ожидал услышать такое, а я… Просто я не привыкла теряться. Не знать, что делать дальше. И ты, и Надя целую неделю подвергались смертельной опасности, а я была бессильна помочь… Прости. Мне очень, очень жаль.

Больше всего Малику сейчас хотелась, чтобы преграда между ними пала. И голова его легла бы ей на плечо.

– Ну, если мне не надо благодарить, то тебе извиняться – уж точно.

– Лады. Все правильно. И ведь ты мой младший брат. Кому же еще доводить меня до белого каления, как не тебе?

Слабый, крохотный фитилек надежды занялся у Малика в груди. Если они снова будут вместе… Это не исправит всех ошибок, не отменит неудач, но придаст сил. Ему станет лучше. А другого ничего и не надо, наверное.

– Ну, хорошо, поревели – и хватит. Давай думать, – сказала Лейла, и ни один приказ за всю жизнь душа Малика не встречала с таким ликованием. – Из слов Гиены ясно: теперь единственный способ спасти Надю – остановить Идира. Воспрепятствовать его намерениям. Вероятно, тебе следует наслать на него какое-нибудь видение?

Малик покачал головой.

– Я уже пробовал. Ничего не вышло. К тому же вот прямо сейчас магия мне не подвластна. Ушла куда-то. Наверное, из-за цепей.