Песнь шаира или хроники Ахдада

Направляемые командами Никто, они приставили заостренный конец мачты к глазу Гуля и с силой и решимостью налегли на нее.

И глаз Гуля ушел внутрь, и Гуль вскочил и закричал великим криком, да так, что сердца людей устрашились.

— Кто, кто посмел подкрасться ко мне и выколоть мой единственный глаз!

Тогда вперед вышел Никто и сказал:

— Я посмел!

А мачта к тому времени уже была вынута из глазницы, и Никто при содействии помощников, держал ее поднятой вертикально, острием вверх.

— Знай же, — взревел Гуль. — Я проклинаю тебя и потомков твоих до десятого колена! Не подумал ты об этом, когда сделал глупость и назвал свое имя. А теперь я найду тебя и ударю тобой о пещеру, и забрызгаю внутренностями твоими и мозгом всю ее, и будет мне от этого великое облегчение.

Сказав это, Гуль сделал шаг вперед, намереваясь схватить Никто. Но бдительные пленники, что расположились по обеим сторонам пещеры, натянули канат. Сделав шаг, Гуль запнулся об него и начал падать. Тогда Никто побежал вперед с таким расчетом, чтобы заостренный конец мачты пришелся как раз на сердце Гуля. И расчет его оправдался. Гуль упал, вытянувши руки, а мачта вошла ему в область сердца и вышла со спины.

Взревев, Гуль в тот же час умер.

И вместе с последним вздохом его, возликовали пленники.

Едва Гуль испустил дух, Никто повернулся к белобородому.

— Я сделал, что должно, теперь твоя очередь, старик.

Тогда белобородый указал на Гуля.

— Вспорите ему брюхо!

Несколько человек, из числа самых отчаянных (а смерть людоеда придала им храбрости) перевернули Гуля и тут же вспороли ему брюхо.

— Разрежьте желудок, — командовал старец, — внутри вы найдете медную пластину!

Удивленные пленники разрезали желудок, из которого тут же хлынуло вино и остатки человечьего мяса и, действительно, среди прочего обнаружили медную пластину, испещренную письменами.

— Подайте мне ее! — скомандовал старец.

— Погоди, добрый человек, — остановил остальных Никто, — поведай нам свою историю, и откуда ты знал, что в животе Гуля обнаружится медная платина.

— Слушаю и повинуюсь, — ответил старец.

4 История старца