Песнь Сюзанны

— Может, мальчик вернется вампиром, — озвучил свою мысль Кинг и рассмеялся. — Берегись, Роланд, обед подан, и главное блюдо — это ты!

Нет, пожалуй, мальчик-вампир не годится. Тогда что? Новых идей не возникало, но Кинга это не смущало. Он знал, что идеи обязательно появятся. Скорее всего в самый неожиданный момент, когда их не ждешь. Когда он будет кормить кошку, менять подгузник дочке или печально бродить в одиночестве, как написал Оден[100] в поэме о страдании.

Сегодня никаких страданий. Сегодня он чувствует себя превосходно.

Да, просто зовите меня Тони-Тигр.

По радио «Маккойс» уступили место Трою Шонделлу[101], запевшему «Это время».

«Темная Башня», похоже, могла вылиться в интересную историю. Кинг подумал: «Может, когда мы вернемся с севера, мне стоит найти рукопись. И пролистать ее».

А ведь неплохая идея.

КУПЛЕТ: Кам-каммала — раз!
Славься Создавший нас,
Он создал людей —
И больших, и детей —
И каждый наш день и час!

ОТВЕТСТВИЕ: Кам-каммала — тень!

Он создал больших и детей!
Но Судьба сильна,
И одна Она
Ведет нас каждый наш день.

Строфа 12 Джейк и Каллагэн

1

Дону Каллагэну часто снилось возвращение в Америку. Обычно сны начинались с того, как он шагал под высоким небом пустыни, где плыли большие облака — бейсболисты называли их «ангелами», — или лежал в своей кровати, в доме приходского священника в городе Джерусалемс-Лот, штат Мэн. И независимо от того, куда забрасывал его сон, он испытывал огромное облегчение и желание сразу же помолиться. «О, спасибо Тебе, Господи. Спасибо Тебе, что раньше был сон, а теперь я наконец-то проснулся».

В том, что на этот раз все происходило наяву, сомнений не было никаких. В воздухе он совершил полный оборот вокруг оси и увидел, что Джейк проделал то же самое, находясь чуть впереди. Потерял одну из сандалий. Слышал, как тявкает Ыш и протестующе кричит Эдди. Слышал клаксоны такси, этот постоянный звуковой фон нью-йоркских улиц, и что-то еще: голос проповедника. Похоже, набравшего приличный темп. Еще не разогнавшегося на полную катушку, но уже точно включившего третью передачу.

Проскакивая Ненайденную дверь, Каллагэн лодыжкой задел косяк, и ногу тут же прострелила жуткая боль. Потом лодыжка и все вокруг нее онемело. Быстро-быстро перезвякивались колокольца, неизбежные спутники Прыжка, будто кто-то ошибся со скоростью вращения долгоиграющей пластинки, вместо 33 и 1/3 оборота в минуту поставил 45. Сталкивающиеся потоки воздуха закружили его, и вот он уже вдыхает пропитанный бензином и выхлопными газами воздух Нью-Йорка, а не сырой и затхлый — Пещеры двери. Сначала музыка улицы, теперь — ее запах.

На мгновение проповедников оказалось двое. Сзади орал Хенчек:

— Смотрите! Дверь открывается!

А тот, что находился впереди, ревел:

— Скажи ГОСПОДИ, брат, именно так, скажи ГОСПОДИ на Второй авеню!

«Опять близнецы», — успел подумать Каллагэн, времени для этого хватило, а потом дверь за спиной захлопнулась, и проповедник остался только один, тот, что призывал сказать «ГОСПОДИ» на Второй авеню. Каллагэн успел также подумать: «Добро пожаловать домой, сукин ты сын, добро пожаловать обратно в Америку», — и тут он приземлился.

2

Посадка получилась жесткой, его ладони и колени одновременно вошли в контакт с тротуаром. Джинсам в какой-то степени удалось защитить колени, хотя материя и порвалась, а вот с ладоней тротуар содрал добрый акр кожи. И Каллагэн услышал розу, поющую мощно и уверенно.

Перекатился на спину, посмотрел на небо, рыча от боли, подняв над собой кровоточащие, зудящие руки. Капля крови с левой упала на щеку, потекла по ней, как слеза.

— Откуда, мать твою, ты здесь взялся, друг? — спросил изумленный негр в сером рабочем комбинезоне. Похоже, он стал единственным свидетелем столь драматичного возвращения Каллагэна в Америку. И теперь смотрел на лежащего на тротуаре человека широко раскрытыми глазами.

— Из страны Оз, — ответил Каллагэн и сел.

Ладони словно кололи тысячи иголок, лодыжка напомнила о себе, снова и снова взрываясь болью. Частота взрывов в точности соответствовала ударам сердца.

— Иди своей дорогой, приятель, проваливай отсюда. Я в порядке, так что шевели ногами.

— Как скажешь, брат. До скорого.

И мужчина в сером рабочем комбинезоне, как догадался Каллагэн, уборщик, возвращающийся домой по окончании смены, продолжил свой путь. Бросил на Каллагэна последний взгляд, еще удивленный, но с долей сомнения: а не привиделось ли все это ему, а потом обогнул маленькую толпу слушателей проповедника. И мгновением позже исчез из виду.

Каллагэн встал, поднялся на ступеньку лестницы, ведущей к «Хаммаршельд-Плаза-2», огляделся в поисках Джейка. Не нашел. Обернулся, в надежде увидеть Ненайденную дверь, но она, понятное дело, исчезла.

— А теперь слушайте, друзья мои! Я говорю, Бог, я говорю, Бог любит нас, я хочу услышать от вас «аллилуйя».