Песнь теней

– Мой брат, он был… особенным, – медленно продолжал он. – Заколдованным, как сказали бы в давние времена. Он был то зорким и проницательным, то вдруг впадал в бред и забытье. Он мог видеть гоблинов, фей и эльфов, и я вечно завидовал его дару. И хотя мои родные всегда были сторожевыми псами, несущими караульную службу на пороге между Подземным миром и верхним, очень мало кто из Прохазок – если вообще таковые имелись – имел отношение к этой магии.

– Что вы имеете в виду?

Граф открыл флакончик с опиумом. Я посмотрела на него с подозрением, но хозяин поднес его к губам и выпил. Я замерла, подумав о том, не должна ли я его спасти в случае, если он вдруг решил отравиться. Я не была врачом, но, по моему мнению, употребление такой дозы неминуемо привело бы к отравлению. Вытерев губы, граф положил пустой пузырек в карман и повернулся ко мне. Его темные глаза стали огромными и блестящими, как будто влажными от белладонны.

– Мы – обыкновенные, мирские люди, – сказал он. – Возможно, это божий промысел, а может быть, судьба. Вероятно, требуется определенный склад ума, чтобы противостоять навевающей безумие сверхъестественности Сновина, но мои родные всегда являлись сенешалями и управляющими линии первой Королевы гоблинов.

– Храброй девы, – сказала я.

Его губы скривились в улыбку человека, ненавидящего самого себя.

– Так вы ее называете? У вас странное понятие о храбрости, фройляйн. Если под храбростью вы подразумеваете бойню, тогда я склонен с вами согласиться.

Я догадалась, что он говорит не о знаменитой предшественнице своей жены.

– Знаете ли вы, чего это стоит – избежать Древних законов навсегда? – спросил граф. Он с трудом выдавливал слова через слипающиеся губы, как будто боролся с импульсами своего тела, вынуждающими его умолкнуть.

– Графиня сказала, что в ее родословной заключена Древняя зашита, – медленно произнесла я. Нервная дрожь сбегала по моему позвоночнику, я посмотрела на выходы из бального зала и подумала, не позвать ли мне Нину сейчас. – Из-за того, что сделала первая Королева гоблинов, когда ушла. – Я нахмурилась. – Но она так и не сказала, что это было.

А теперь я уже и не надеялась, что она когда-либо скажет.

Граф рассмеялся, но его смех получился горьким и хриплым.

– О, дитя, – сказал он, и в его голосе я уловила искреннюю жалость. – Ничто не достается нам просто так. Жизнь за жизнь. Смерть за весну. Вы это знаете.

Я знала. Нервная дрожь превратилась в поток страха. Я вспомнила свой разговор с графиней во время нашей экскурсии по древнему монастырю, и то, как Древние законы наказали первого Короля гоблинов за то, что он ее отпустил. Как храбрая дева вернулась в Подземный мир, чтобы спасти его, найдя его имя и освободив. Я подумала о своем юноше-аскете, об этих глазах, которые я так хорошо знала и которые так легко становились холодными и темными, как ночь. Даже если бы я нашла его имя и открыла его душу, там был мужчина, которого я любила, и чудовище, которого я страстно желала. Я не знала, как освободить одного, не потеряв другого.

– Людвиг был хорошим близнецом, – вдруг сказал граф. Я удивилась столь внезапной смене темы разговора. – Хорошим братом, чистым. Кто-то называл его зачарованным, но находились люди, еще более подлые и гнусные, кто называл его просто тупоголовым. Сумасшедшим.

Мне не нравилось направление, в котором двигался наш разговор, но мой хозяин продолжал, не глядя в мою сторону и устремив взгляд прямо перед собой, как будто смотрел на что-то не снаружи, а внутри себя.

– В былые времена нас было больше, – сказал он. – Тех, кто составлял собственность Эрлькёнига. Но наука и разум истончили наши ряды, и теперь остались лишь безумные, дикие и верные. Даже мои родственники, несмотря на свой священный долг охранять барьеры между мирами, допустили разрушение и распад Сновина. Как вы видите, другого никого не было. Никого, кто мог бы заплатить цену.

– Какую цену?

Он бросил на меня тяжелый взгляд, несмотря на текущий в его жилах опиум. Несмотря на опиумные видения и маковое молоко, граф по-прежнему был со мной, все еще с ясной головой, все еще осознающий окружающую обстановку. Слишком осознающий. Я начала понимать, зачем он употребил наркотик. Тяжесть веры была слишком невыносима, чтобы он мог нести ее в одиночку.

– Кровь невинных.

– Что? – переспросила я.

Медленная, сентиментальная улыбка начала расплываться по лицу графа, как кровь в стакане воды.

– Елена рассказала вам о Древней защите у тех, кто связан с ней кровными узами. Кровь является частью этой защиты. Но не ее кровь. Дикая Охота и Древние законы до сих пор считают ее аномалией, отклонением, ошибкой. Первая Королева гоблинов сжульничала и лишила их не только надлежащей жертвы, но и самого Эрлькёнига. В наказание они преследовали бы ее и ее родных до конца времен, если бы она не заплатила кровью.

Ответ забрезжил во мне, неизбежный и неумолимый, но я не хотела его признавать. Не сейчас. Не сейчас.

– Чьей кровью? – прошептала я.