Песнь цветов

Целительница разинула рот и демонстративно зевнула. За ней зевнула Фаня, а следом и Галоп.

— Видишь. Такое бывает со всем на свете — с добром, со злом, и даже со скукой.

— А помочь, — Фаня зевнула ещё раз, и несчастный Галоп тоже зевнул, укоряюще глядя на неё, — им никак нельзя?

— Кому?

— Бабушке моей, и Третьяку — это мой брат, и дядюшке Фролу, и Любаве, и…

— Ну перечисли ещё всех!

Пёс зарычал.

— Я шучу, дружок, — успокоила его хозяйка. — А ты ведь Фаня, раз брат твой Третьяк. Вас бабушка воспитывает.

Девочка зарделась пунцовым румянцем.

— Ой, простите, простите, что не представилась! Да, я — Фаня, а это — Галоп, мой верный друг.

Польщённый пёс завилял хвостом.

— На моей тахте сидит девочка, которой зло неведомо — удача какая. Особенная Фаня, давно таких не встречала. Фань вообще не встречала особенных, а особенных детей встречала, но их особенности другие, ведь каждая особенность особенная. Вода закипела, — целительница сняла чайник с огня и залила чай кипятком. — Красивая была монета, полагаю, — и мощная, очень мощная. Какую Любаве удачу она принесла?

— Она разбогатела. Продала монету богачу, а тот…

— Ко мне только нищей приходила, — перебила её целительница, — а с деньгами Добродея, как видно, не нужна; как неприятно! Вот пришла бы ко мне с монетой, я бы сразу от завистников её защитила, а она не пришла.

— Любава не смогла прийти, она…

— Так это цветочница вас сюда направила? Она у меня завсегдатаем была, а слово-то какое интересное — «завсегдатай».

Галоп недовольно зарычал.

— А денег она вам с собой дала?

— Каких денег? Любава ничего не давала, тем более…

— Таких денег, — зеленея, воскликнула Добродея, — что богачи беднякам дают за их преданность, дружбу и безвозмездную помощь. Вот тех.

— Любавушка хороший человек, добрый, но…

— Вы помощи пришли просить, исцеления? — натянуто улыбнулась хозяйка. — Я исцелю, ведь я — целительница.

— Спасибо, спасибо! — обрадовалась девочка, захлопав в ладоши.

Галоп залаял.

— Тише, Галоп, — успокоила его Фаня. — И себя исцелите тоже, пожалуйста, — добавила она, видя, как натуральный цвет целительницы сменился насыщенным болотным.

— Себя нужды лечить, конечно, нет. Я исцелю твою, — Добродея оскалилась, — болезнь, ведь это ты больна, а все — здоровы.