Песни

Я вишу на стене, два гвоздя меня держат за плечи,
мое чуткое ухо придвинуто к вашим губам.
И черны небеса, и как надо, но, милые, нечем
хоть бы малую свечку затеплить надеждою вам.

И поняв — не смеюсь, что за стенкой и солнце, и небо.

Голубые бегут, голубые, как жизнь, облака.
Я железный сундук, как судить мне о том, где я не был?
Но и то, что я знаю, мне вынести, вынести как?!

Вот монетка провалится, пискнут мои позывные.

Торопливые звуки покатятся по проводам:
«За меня не волнуйтесь — со мной все в порядке, родные».
Он живой, он живой еще — вот что услышится там.

Но ведь он — это я, и сейчас я расплавлюсь, пожалуй, —

две горячих волны жарко бьются в моих контурах:
рядом боль и надежда, оттуда безмерная жалость,
и над всем — от натяга звенящий, немыслимый страх.

А слова все круглее, и фразы скользят все бодрее,

и взорваться истерикой каждая может — лишь тронь.
Я беру на себя, я ушей им не жгу — только грею,
и сжигает меня опаляющий душу огонь!

Вот отбой. Но за первой ложится вторая монета.

Сколько их еще будет! И сколько, давясь, я сжевал!
Я горю — это точно! Мне больше не выдержать это!
Был такой на кресте — как же звали его, как же зва…

…Ну ведь надо ж такое — сломался, пока говорили.

Эй, сестра, вызывайте механика — старую рухлядь чинить.
Мы толклись на площадке, от врачей потихоньку курили,
и в дыму сигареты я все это насочинил.

А картинка сложилась, как видите, точная.

Адрес тоже имеется — слава богу, теперь уж не мой и не ваш:
Ленинградская область, платформа Песочная,
институт онкологии, третий этаж.

5 августа 1981 — 19 ноября 1983

Тоска мерцает…

Тоска мерцает,
грусть — неуловима.
Осколки радости —
острей алмаза.
А лик любви
всегда многообразен.
Но ложь — безлика.

6 мая 1964

Тройка