Песни фей

дачу продали – суд да не осудит.

Третья интермедия закончилась.

            88

Пить – не ржавчину же пить –

смысл менять? – одна беда –

трубы, бочки – та же вить

рыжая пойдет вода,

что ни делаем, каким

бы умельцам не платить,

а бурдой себя поим,

жидкой грязью стану мыть

овощи, посуду. Мыл

ноги – словно загорел,

словно землю исходил

босиком и за предел.

      89

Был колодец – наше место силы.

Не было воды свежей и лучше,

со всего поселка приходили:

трубы-то когда еще подключат.

Дед гордился жилами земными,

знал их, как свои; богатство наше

чистое, некупленное хлынет

в лейки и с вином смесится в чаше.

      ***

Осушили ближние болота,

дальние застроили домами,

и воды не стало, и заботы

принимать в саду гостей незваных.

      90

С детства эта вода тебя поила;

было время, сырой, некипяченой

водохлеб опивался – знал, наверно,

что иссякнет, так впрок хлебать-те прорву.

В ней такая есть память – пей и помни.

      91

На краю стакан – бесхозный, общий;

разные ходили, я скрывался

от недобрых взглядов, любопытных,

от расспросов глупых, постоянных.

Может быть, мешал чем их свободе,

жажде; может быть, прихлопнет больно

кто из них, за кем я наблюдаю

с детской, городской тоской любовной.

      92

Вода бежала под землей

и в тишине и в глубине

всласть напиталась силой той,

что от самих земли корней.

И вознесла в верха земли

то, чему б света не видать.

Тут воды были и прошли,

им вОльно, светлым, протекать

под солнцем вещим, молодым.

Они давно погребены

и, невозможные живым,

в стезях подземных стеснены.

      93

Ну, пора хоть какую-то работу

тебе делать: весна не время смерти

и не время покоя, долго может

сад расти сам собой, но ищет руку,

по-хозяйски которая пройдется.

      ***

Сколько можно надеяться на чудо;

сад стоит, мы храним, а ты, хозяин,

не так свят, чтобы без труда земного

все устроить: и росту дать растеньям,

и плоды их собрать, и что подрезать.

      94

Я разминаю плоть земли

в ладонях, пыль ее и прах;

мои усилия пришлись

ей в пору; ее мучил страх,

она покинутой была,

ни грядок ей, ни парников,

одна крапива в рост росла –

царица русских сорняков.

Безрадостный избыток сил

искал любых себе путей

и вырождался в образ мал.

Но я к трудам, к скорбям ожил.

Для садоводческих затей

брал шланг и заступ выбирал.

Я огород свой не забыл.

      95

Осторожно. Не навернись. Больную

спину с грузом ворочай аккуратно.

Да найми кого – станут азиаты

незадорого, плохо так трудиться,

среди них ты – умелец и начальник.

      96

Земля заждАлась – заступ сунь

под ребра ей, копать спеши,

чтоб встретить всходами июнь,

трудись в саду не для души –

трудись для голода, рубля,

так труд ценнее и честней,

не любит русская земля

пот гимнастических затей.

      97

Результаты трудов твоих невИдны,

так и надо: сливаются с обставшим

местом-временем, им идут на пользу,

неприметно врастают в сад, впадают.

Ты уже тут не гость, гуляка праздный –

часть природы, хоть трудник неумелый.

      98

День прошел в трудах своих, заботах.

Я б коммунистических канунов

и не поминал бы, неохота

пить. Я красный флаг куда засунул?

Ночь. Читаю книги, ощущаю

смутное – где надо и не надо –

беспокойство, книгу закрываю,

выхожу ходить-бродить по саду.

ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

Начинается Вальпургиева ночь.

      99

А не просто все так твое томленье:

календарь не настенный, настоящий

есть, висит, и сегодня оторвется

его темная, светлая страница –

темно-светлая – рассуждай, как хочешь.

      100

Чудных свойств набрались вещи,

легкостью подспудной, тайной.

Ветер по взлетевшим хлещет,

путь змеит зигзаг случайный.

      101

Ночь майская.

Погода подмосковная.

Народ

съезжается на дачу.

Блекнет свет

предпраздничный.

Куда мне деться в эту

чарующую ночь

в поселке дачном?

      102

И здесь есть место – холм,

и здесь летят

шальные хороводы –

бЕгом,

крУгом,

следы по полю.

Собственным испугом

трепещет ночь,

неверные огни –

о вид,

о звук,

меня не обмани!..

Здесь ждут меня неявные созданья

земли и духа,

книг и вещих снов.

Я весь готов

огромные земные расстоянья

брать лётом сумасшедшим,

быстрым, быстрым,

как смертный выстрел.

Какие бродят бледные сиянья

в прозрачном синем воздухе,

на черной,

зеленой,

пробужденной,

злой

земле?

Мне влаги влей,

меняющей состав моих кровей.

Хоть раз почувствовать,

что я –

природы часть,

телесность ощутить;

во всю мощь мне доступную,

всю прыть –

играть,

шутить.

С кем голым пляс плясать?

С кем пьяным допивать?

Добавку брать.

      103

Место силы и место нашей веры.

Раз в году, в ночь великую, мы помним,

как земля была нашей безраздельно,

ярким цветом мать-бездна колыхалась,

бездна наших времен. Прошла и бездна.

104. ХОР (на разные голоса)

Ночь – россыпями

огней бросовыми,

ночь – сыростями,

ветров милостынями,

ночь встала играть свободная

над безднами соприродными.

Ночь каменная,

ночь пламенная,

решающая,

прощающая.

Разнообразье форм, богатство сил,

народец полубожий закутил.

И клады наверх,

и люди наверх,

и не умрешь сегодня.

Танцуешь стройна,

танцуешь бледна

в белом своем, в исподнем.

Дорога сюда не длинная,

дорога сюда старинная,

дорога себе кусает хвост,

а ты раз дошел,

то сам не слишком прост.

Веселая ночь,

обреченная ночь –

напился я,

нализался я.

Хорошая ночка

для свалки и пьянства.

На мне ни листочка,

одна плоть – убранство,

одна плоть – убранство

худое, худое,

сдуревшим от пьянства

давай хоть такое.