Песни и люди. О русской народной песне

Содержание новых лирических песен все заметнее отходит от тем личной жизни, преобладавших в лирике прежнего времени, и соединяет их с темами общественного характера. Рядом с прежним героем песни, «миленьким», поднимается новый «миленький» — фигура общественно значимая: воин, рабочий, передовой работник полей. У него иные, чем прежде, достоинства и недостатки, иначе выглядит и вся картина его отношений с любимой девушкой. В этих песнях — новые люди. Больше же всего волнуют и радуют слушателей песни, в которых автор (или авторский коллектив) рисует новую жизнь того или иного края, изменения, происшедшие в его хозяйстве, быте, культуре. Это обычно еще не общепринятые и не общепризнанные «народные» песни, зачастую диапазон их распространения невелик, но они создаются во многих местах и заставляют прислушаться к себе, потому что они говорят о том, что близко и дорого народу сегодня. Эти «песни о родных краях», как привыкли в рабочем порядке называть их фольклористы, с лирическим подъемом рассказывают о работе советских лесорубов, шахтеров, колхозников-земледельцев, рыбаков.

Сторона ты моя, ой, сторонка,
Ты любимый наш северный
край!
В старину и во сне нам
не снилось,
Что мы видим теперь наяву
По рекам кораблей нету счету,
Сколько лесу к заводам везут.
Вверх посмотришь — летят самолеты,
Будто радость далеко несут,[15]

и т. д. Весело, с большим патриотическим подъемом звучит жизнерадостная песня, сложенная заполярными школьниками в городе Нарьян-Маре:

У большой реки Печоры
Стоит город небольшой,
А зовется — «Красный город»,
Город тундры вековой.
В Нарьян-Маре мы родились,
В Нарьян-Маре мы росли,
В Нарьян-Маре мы учились
И друзей приобрели, — и т. д.

Наряду с зачатками этих лирических песен, построенных в новой поэтической манере, складывается немало песенных сатир, внешне выдержанных в профиле старых лирических «частых», но направленных на многочисленные уродливые пережитки прошлого и некоторые неказистые явления современного быта. Одна из таких песен рассказывает:

Как под крышей, под стрехой
Воробей жил молодой.
Сорок раз в году женился,
Сорок раз он разводился,
Сорок жен он перебрал,
Холостым себя считал…

После долгих и сложных перипетий беспорядочной жизни судьба беспутного воробья приходит к печальному концу:

…Идут годы чередой,
Воробей уж стал седой.
Птицы все живут семьей,
Дети бегают гурьбой.
Воробей, как пень, пустой —
Не женат, не холостой[16]

.

В другой песне-сатире критикуются результаты бесхозяйственности:

Дили-бом, дили-бом,
Загорелся чей-то дом.
Вот пожарники идут,
Сбрую конскую несут.
Говорит одна другой:
«Сбегай, Лиза, за Кузьмой.
Что стоишь, разиня рот?
Кузьма пашет огород».
Лиза топает к Кузьме,
К крайней в Кроткове избе.
Говорит Кузьма-отец:
«Сбегай на другой конец.
Огород-то я вспахал,
Лошадь Анатолий взял».
Анатолий сдал Фоме,
А Фома — своей куме,
А кума — снабдила свата,
Сват же выручил Игната…
Всем вспахал колхозный конь,
А избу— доел огонь![17]

Эти песенные сатирические юморески, построенные в выдержанной традиционной форме старых народных приплясок с четким ритмом, парной рифмовкой, повторами, припевами и пр., обычно пользуются большим успехом у местных слушателей. На постороннюю публику их, как правило, не выносят, так как темы их имеют слишком локальный и злободневный характер. Это еще, конечно, не «народные» песни в широком смысле слова; но это — их заготовки, будущее которых пока еще нельзя предсказать. Во всяком случае очевидно, что традиция лирической «частой» сатирической песни в народе никак не угасает.