Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е

Безошибочно узнаваемыми и безусловно популярными были герои музыкальных пародий Сергея Минаева, который регулярно появлялся в эфире «Взгляда». Так, в одном из выпусков программы Александр Любимов сначала зачитывает новость о приезде в Москву группы Modern Talking и выдержки из интервью с ее солистом Томасом Андерсом. В нем певец высказывает разочарование от поведения московской публики, «которая не продемонстрировала того сумасшествия, к которому он привык у себя дома»275. Затем Любимов с загадочной усмешкой предлагает телезрителям обратиться к музыке, но в эфир дается не запись выступления группы Modern Talking, что было бы закономерно, а пародия Сергея Минаева на песню Brother Loui, переведенная как «Братец Луи»276. Пародист предстает в образе манерной дамочки в розовом платье-халате, зазывно вихляющей бедрами. С одной стороны, Минаев полностью изменяет и героя песни, и содержание ее слов. Но, с другой стороны, он попадает в точку, пародируя скорее приторно-женственный имидж самого Томаса Андерса и его тягу к самолюбованию.

Концерт Минаева проходил на стадионе «Лужники», и камера неоднократно панорамирует стадион, до отказа наполненный людьми. При этом публика очень активно пританцовывает, хлопает, поддерживает певца громкими выкриками. Такая реакция зрителей явно идет вразрез с характеристикой, данной ей лидером западногерманской группы. Получается, что пародия на сверхуспешную западную поп-группу среди советских граждан имеет гораздо бо́льшую популярность, чем она сама. То есть при всей безоблачности и притягательности образов западной массовой культуры пиетет по отношению к ним отнюдь не является безоговорочным. Оказывается, с инородной фактурой можно играть, ее можно примерить на себя и пытаться ассимилировать. Такое освоение образов западной массовой культуры выглядит интересным, неожиданным и даже дерзким в сравнении с прямым копированием ее стандартов.

Часть III Девяностые: шоу-бизнес по-русски

Глава 6 ВРЕМЯ РАСКРЕПОЩЕНИЯ: ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОП-МУЗЫКИ 1990-Х

В девяностые годы начался новый этап развития поп-музыки, который современные эксперты и обычные пользователи Сети единогласно называют самым ярким, самобытным и проникновенным. Александр Горбачев и Илья Зинин в одном предложении описали суть и сегодняшнее восприятие произошедшего сдвига: «Былую официозную эстраду отпустили на вольные хлеба – в результате чего она вынуждена была придумывать новый облик, звук и язык: в русской поп-музыке не было времен интереснее и безумнее»277. Немалую роль в этом сыграли изменившиеся социокультурные условия.

Во-первых, благодаря разрастающемуся медиапотоку (в этот период телевещание становится круглосуточным) и техническому прогрессу (распространение автомагнитол, портативных плееров и видеомагнитофонов) музыка заполняет все большее пространство в жизни людей. К ней по привычке относятся серьезно – пока в нее вникают и нередко слушают целенаправленно, но вместе с тем именно в этот момент активно заявляет о себе тенденция фонового слушания. Во-вторых, ландшафт поп-музыки в девяностые годы оставался относительно единым. Несмотря на колоссальное увеличение количества исполнителей, большинство слушало одни и те же песни, часто – против своей воли278. В-третьих, в самой поп-музыке, вопреки ее превращению в отрасль шоу-бизнеса, оставалось много места для свободы творчества. Андрей Шенталь точно подмечает, что

несмотря на ориентацию на коммерческий успех и сверхприбыль <…>, она [российская попса] была в каком-то смысле докоммерческой. Об этом свидетельствует не только ее нелепый и чудаковатый вид, но и сам процесс ее производства <…>. По словам продюсеров, авторов и исполнителей, большинство песен не были рассчитаны на то, чтобы стать хитами. Главные музыкальные монументы, которые помнят наизусть все жители СНГ, были написаны на упаковках кефира, рождались из случайных напевов, появлялись в разговорах на фоне политических событий279.