Песни падающих звёзд

— Натусь, пойми, — с жаром воскликнула Вика, чуть придвинувшись к Наталье, и та поморщилась: от подруги исходили неприятные запахи — аммиака и чего-то неуловимого, еле слышного, но до ужаса пугающего. — Для Серёжи это очень и очень важно! Он вложил в работу столько сил! Это должно окупиться. К тому же, ты зря так про Серёжу. Все вырученные от входа на выставку деньги он перечислит в реабилитационные центры. Честное слово, Натусь, я видела рекламную акцию — Серёжа и правда патронирует эти центры. Любой ребёнок, — брошенный, битый, подвергающийся насилию или травле, — может обратиться к нему, и обязательно получит помощь.

Но Наталья была непреклонна:

— Улучшать жизнь одним за счёт жизней других — такое себе благое дело. Санитар леса хренов. Ты как хочешь, Вика, но либо ты сама от него уходишь, либо, — и обещаю, что так и сделаю, — я собираю ребят: Пашку, Мишу, Антона, — он как раз перевёлся в частную организацию, а там ого-го какие связи, — короче, всех наших одногруппников, и они твоего Серёжу по частям во дворе закопают. Ты поняла меня? — Наташа и сама не заметила, как перешла на крик и, вскочив с места, затопала ногами. — Дура, дура, дура!

Даже не пытаясь оправдаться, Вика тихо заскулила. Её била мелкая дрожь, и казалось, что ещё немного — и девушка зайдётся в припадке. Глядя на залитое слезами лицо подруги, Наталья не сдержалась и заплакала сама.

Обнявшись, они сидели под дубом, который не смог укрыть от внезапно начавшегося дождя.

— Я всё понимаю, честное слово! Вижу, что сгораю, но ничего не могу поделать… — всхлипнула Вика, рукавом утирая лицо, и глубоко вздохнула. — Забери меня вечером. Я только вещи соберу.

— А не остановит тебя твой… Серёжа? — с сомнением протянула Наталья. — Давай вместе поедем, я помогу…

— Нет, не надо. У него сейчас «последние штрихи» в творении, и он поглощён работой. Даже не заметит моего отсутствия. Будь у подъезда в восемь, хорошо?

Наталья недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Сердце кольнуло тревогой, но делиться опасениями с Викой Наталья боялась, — вдруг та испугается и вовсе передумает. До восьми вечера оставалось не так много времени, чтобы что-то могло пойти не по плану. И смотря вслед удаляющейся сгорбленной фигуре, Наталья внезапно распознала второй запах, исходивший от Виктории. Запах серы.

* * *

Из комнаты доносилась брань Сергея, недовольного получавшейся работой. Замерев с сумкой в руке, Вика подождала с минуту, прислушиваясь, а затем медленно повернулась на пятках, намереваясь выйти из кухни.

В горле пересохло от страха. Девушка, стараясь не шуметь, поставила сумку на стул и, налив в смешную кружку, украшенную фотографиями животных, воды из графина, сделала большой глоток.

Стиснув зубы, Сергей поджёг очередную спичку и, дав огню насытиться тоненькой осиновой соломкой, прикрыл глаза. Ему оставалось создание одной детали. Самой сложной, самой нужной. Детали, способной вдохнуть в творение жизнь.

Он отшвырнул от себя пустой коробок спичек и достал из ящика стола новый. Последняя спичка. Последний штрих, и он должен быть идеальным. И будет.

— Серёж, я… Я ухожу. Просто… — В нерешительности замерев у порога, Вика сжала в руке кружку, словно та могла придать сил. — Просто больше так не могу. Хотела молча уйти, но решила, что не буду поступать так же, как твоя… предыдущая девушка. Прости меня, я так виновата…

— Знаешь, Виктория, — ухмыльнувшись, громко произнёс мужчина, и медленно чиркнул головкой спички о коричневую полоску фосфорной намазки. — Ты — такое ничтожество, что я удивляюсь, как ты терпишь себя. Как дожила до своих лет. Ты задумывалась когда-нибудь: а кому ты нужна? Посмотри в зеркало, да-да, прямо сейчас оглянись: сутулая, вечно недовольная, истеричная. С кожей, покрасневшей от постоянных слёз и истерик, с опухшими маленькими глазами, с тонкими поджатыми губами. Кому. Ты. Нужна. Кто может тебя полюбить, такую уродливую, такую неуклюжую. Неряху с дурным вкусом, до безобразия глупую, пустую, как погремушка, и такую же дешёвую? Ты — никто. Запомни это, девочка, — Сергей глухо рассмеялся. И издаваемый им звук был жутким. Неестественным. Такой смех не мог принадлежать человеку. Творец рассмеялся снова, и поднял горящую спичку на уровень глаз, наблюдая за игрой пламени. — Запомни. И повтори. Повтори. Повтори!

— Я — ни…никто.

Не отводя взгляд от обугленной, свернувшейся крючком спички, потухшей в тот самый момент, когда, звонко звякнув об пол, разбилась никем больше не удерживаемая кружка, Сергей дёрнул кончиком рта.

Он бережно положил последнюю спичку на другие, соединяя друг с другом, и швы между ними срослись и побелели, будто обтянутые молодой кожей. Полюбовавшись на своё творение, Сергей подтянул к себе маленькую настольную лампу и, щёлкнув выключателем, направил луч света на фигурку.