Песни радости, песни печали

«Славно вышла замуж! Что они со мной сделают? Лишат чести здесь, на заднем дворе заброшенного дома? Возьмут свое и сбросят в колодец, придушив для верности, как гуся перед чествованием Сварога? Или украдут в рабство и увезут в свой Вавилон? Меня, наследницу Велимира, грозы каторжников и всех северных народов? Или бросят здесь, надеясь, что постыжусь рассказать кому-то? Лучше пусть сразу убьют, раз так хотят боги. Раз не суждено мне быть женой царевича. Не дано подарить ему наследника и славить Перуна и Макошь до скончания дней своих. Ведь не пришел срок, я только начала жить! Надо их убедить, образумить, уговорить! Но как?»

– Судари, прошу вас, оставьте меня! Мне нечего вам отдать! – срывающимся голосом твердила Ладимила. – Прошу вас!

Долговязый медленно поднял взгляд куда-то ввысь. После переглянулся с остальными мужчинами. Их смуглые лица исказил ужас. В следующее мгновение на стене дома возник необъятных размеров силуэт какого-то крылатого существа. Мужчины врассыпную бросились обратно к лестнице, соревнуясь в одышке и проклятиях.

Мила сжала веки и лихорадочно шептала молитвы – те, что помнила. На ум шли песнопения в честь урожая и яркого солнца – именно их приходилось читать чаще остальных там, откуда она родом, – на Севере. Она остановила беспорядочный поток слов в голове и подумала: «Если это последние мгновения моей жизни, то зачем мне тратить их на восхваление богов, которые меня оставили? Надо быть сильной до конца и посмотреть в глаза тому, кто принесет мне смерть».

– Что же ты ходишь, девица, темными тропами? – прозвучал хрипловатый женский голос. В размышлениях о печальной своей безвременной кончине княжна и не заметила, как силуэт волшебным образом обратился чарующей своей ладностью девой-птицей.

– Я Сирин. А тебе здесь лучше не гулять ни днем, ни ночью. Заблудилась, красная?

Княжна не могла вымолвить ни слова. Этот день приготовил слишком много неожиданностей для девушки из маленького северного города! На секунду ее посетила мысль, что никогда прежде не видела она столько крылатых дев, как за этот неполный день в столице, да еще и таких привлекательных. Она смотрела на свою спасительницу и не знала, как ее благодарить.

– Ладимила. Лучше просто Мила. Вы меня, право, спасли, Сирин! А я было с жизнью попрощалась.

– Эти убивать не станут. Так, поразвлекались бы да отпустили. Хотя от иноземцев можно ждать чего угодно. А ты, верно, недавно в городе?

– О да, надеюсь, и ненадолго. Что-то мне здесь пока не очень нравится. А вы? Такое имя красивое и… нездешнее. Откуда вы родом?

– Откуда родом, туда не вернусь. – Дева гордо фыркнула. – Это не имеет никакого значения. Знаешь что, милая, давай-ка я тебя домой доведу, потому как после у меня дела. Где ты живешь?

– В крепости, в южной стене мои покои. Как мне повезло встретить вас… И спасли, и до дома проводите. Боюсь спросить: какие дела могут быть в столь поздний час?

– Кто-то ищет приключений, гуляя в темных слободках… – Сирин многозначительно улыбнулась. – Я же пойду в трактир. Там всяко потешнее, чем здесь.

– Не может быть! В «Брячину»? Совсем забыла, что меня там ждут сегодня. И если бы мои наряды доставили вовремя и мне было во что переодеться, я бы тоже туда собралась.

– Стало быть, ты совсем новенькая здесь? Если все дело в чистом платье, то давай пройдем через мой дом – я одолжу тебе наряд. Мне не сложно – у меня их что листьев на дереве.

– Вы безмерно добры ко мне, Сирин…

– Мила, ради всех богов, перестань мне выкать! Я тебя старше на пару лет. Ладно, лет на пять. Но я молода и привлекательна, разве нет? То-то же! Пойдем скорее, пора исправлять твое впечатление от Буян-града. Я уже придумала, в чем ты будешь смотреться бесподобно! Идем!

Трактир был под стать всему в Буян-граде: такой же просторный и широкий. Центральную часть его венчал небольшой купол, под которым располагалась сцена. Остальное пространство было открытым, условное деление вносили лишь опорные столбы исполинских бревен, а под ними были раскиданы разного размера столы да лавки и стулья с накидками из выделанной кожи. У подножия сцены была отведена небольшая площадка для музыкантов; с другой же стороны, ближе ко входу, возвышался массивный стол, за которым можно было дождаться своего спутника, если пришел раньше оговоренного, или провести время в одиночестве, в компании с бражкой, разумеется.