Песни радости, песни печали

Сладостная истома застыла в воздухе. Через несколько мгновений прямо из-под купола взору восхищенной публики предстала долгожданная певица. Это была уже не та блеклая хористка, которая привечала княжну днем во дворце. Пшеничного цвета локоны взлетали от взмахов крыльев. Пышное платье переливалось перламутровым блеском. По подолу были рассыпаны живые цветы всех возможных оттенков – казалось, будто юбка соткана из их лепестков. В высоком разрезе был виден короткий алеющий подъюбник. Орнамент из настоящих левкоев очерчивал волнующую линию бюста и расходился под плечи. Она была ослепительно великолепна еще до того, как начала петь. Но вот гусли, отщипывающие начало мелодии, стихли, бубен замедлился, уступая место в воздухе певице. Алконост глубоко вздохнула, выбрала глазами одну точку позади дальнего ряда столов, и тотчас из ее уст полился необыкновенной чистоты звук, непохожий ни на один другой в Пятимирии. Толпа была в восхищении.

После нескольких песен Алконост поклонилась зрителям, поблагодарила музыкантов и покинула сцену под продолжительные рукоплескания. Народ немного успокоился и принялся за свои закуски. «Брячину» стали заполнять ароматы ужина.

– Ты тоже приехала свататься к царевичу? – оторвавшись от очередного яства, спросила Сирин у Гамаюн.

– Что вы… ой, ты!.. Прошу меня извинить, не могу так сразу привыкнуть. – Гамаюн виновато поелозила на стуле. – Я здесь учусь, да и к царскому роду не отношусь. Слышала, по просьбе царевича пригласили много благородных невест, но, к сожалению, ни с одной из них не знакома.

– Как не знакома? – Сирин откинулась на спинку кресла и многозначительно посмотрела на Милу. – Княжна Ладимила Велимировна Новоградская собственной персоной. Прямо за этим столом.

Гамаюн застыла в удивлении. Сказать, что до этого она ела с аппетитом, было сложно, а теперь ей и подавно кусок в горло не лез.

– Сирин, что же ты все мои тайны раскрываешь! – Мила с шутливым укором посмотрела на девушку. – Гамаюн, мое происхождение ничего не меняет. Я и правда приплыла сегодня утром, чтобы стать женой царевича Елисея, но никак не ожидала стать одной из многих в попытке занять место на престоле Буянского царства. – Ладимила сделала знатный глоток вина. – Мне очень жаль, что вас обеих я встретила слишком поздно. Ты помогла мне узнать, почему в столице все так сложно, а Сирин спасла меня от позора, переодела и позволила вновь почувствовать себя царской невестой, а не замухрышкой. Поднимаю за вас свой кубок! Только ради знакомства с вами стоило преодолеть столь далекий путь!

Переодевшись в более удобное платье красного цвета с закрытыми плечами, подпоясанное разноцветным кушаком, Алконост вернулась в зал, на этот раз – при помощи ног. Как только она подошла к круглому столу, который занимали девушки, к ней тотчас же подскочил распорядитель и возбужденно что-то прошептал. Она благодушно хихикнула и закачала головой:

– Дайте мне спокойно поговорить с девицами, прошу.

Она мягко похлопала его по плечу, беззвучно подтверждая свою просьбу.

– Княжна, я несказанно рада, что вы соблаговолили прийти меня послушать. Смотрю, вы нашли достойную компанию и познакомились с моей дражайшей Гамаюн! – Она наклонилась к восточной красавице и поцеловала ее в щеку. После обернулась к Сирин и на мгновение замерла. Скользнула по ней взглядом, отвела взор и, улыбнувшись, присела в поклоне.

– Алконост, свет моих очей, мы здесь все уже обращаемся друг к другу по-простому, поэтому давай без церемоний. – Мила поднялась, держа в руке кубок. – Мне повезло встретить этих достойных дев сегодня, и они мне очень помогли, как и ты. Честно признаться, после всех сегодняшних приключений уверенности в том, что у меня останутся силы на столь поздний ужин, не было никакой. Позвольте вас познакомить!

Княжна поведала о каждой из девиц все, что знала, обильно сдабривая свой рассказ добрыми словами. Она также успела поделиться с новыми знакомыми тем, что в родном Новом граде не часто встречала дев-птиц. Алконост, Гамаюн и Сирин дружно рассмеялись и уверили княжну в том, что таких, как они, в столице пруд пруди. За их стол непрекращающимся потоком тянулись слуги прочих посетителей, желающих познакомиться и пригласить девушек разделить с ними трапезу. Всем был дан отказ. Один из особенно рьяных охотников до красоты, не выдержав девичьего «нет», пришел собственной персоной и упрекнул дев в том, что лельник[15] у них не по времени, – мол, что молодецкие умы бередить, коль не за женихами явились? Холодное молчание остудило его пыл. Он коротко буркнул извинения и ретировался. Очередной слуга, подошедший на этот раз к Сирин, получил от нее еле заметный знак. Через какое-то время она попросила ее извинить, встала и вышла из зала, обещав вернуться. Возвратилась она в еще более приподнятом настроении – вероятно, хмель и вино сделали свое дело. Сирин вознесла кубок и возбужденно прошептала: