Песни трубадуров

Вот, обложил Амор, мой сюзерен,[332]
Меня оброком, ибо силой чар
Прекраснейшей из дам смягчен удар
И в сердце щедром выделен мне лея.
Дождался я столь доброго совета,[333]
Что благом для меня стал прежний вред;
И так как лучшей в целом мире нет,
Она по праву будет мной воспета.

Взираю на нее, не встав с колен,

И чувствую в груди такой же жар,
Как перед Фисбою Пирам[334] в разгар
Исполненных великой страсти сцен.
Я следую благим словам совета
Той, для которой слов достойных нет,
В ней для клеветника — источник бед,
Но милости источник для клеврета.

Когда сдавался Алый Рыцарь в плен,[335]

То Персеваль не более был яр,
Чем я, когда рассеялся угар
И вдруг пахнуло ветром перемен;
Я в восхищенье от ее совета,
Но мучусь, как Тантал,[336] когда запрет
Она кладет на искренность бесед,
Сама ни в чем не ведая запрета.

О Дама, разве я стоял согбен,

Когда просил мне срезать локон в дар[337]
И средство дать, чтоб так не жег пожар?
Я был — как к Тиру рвавшийся Эвмен![338]
И вот добился славного совета,
Что стоит всех Эвменовых побед.
Теперь иль смертный мрак, иль горний свет
Вознаградит настойчивость аскета.

Энглес[339]

мне дал приют средь крепких стен,Но бог велел Оранж и Монтлимар[340]
Покинуть, чтобы тем избегнуть кар,
Ибо прекрасной Даме нет замен;
И стань я даже королем полсвета —
Послушный указаниям планет,
Я б трон оставил, чтоб напасть на след
Той, что достойна своего совета.

Прекрасный Рыцарь,[341]

украшенье света,В меня вселил надежду ваш совет,
Ибо моей любви он не во вред,
И нет для песни сладостней предмета.

На Беатрис из Монферрата, эта

Кансона льется вашей славе вслед,
Скрывая лучезарный ваш портрет
Под позолотой каждого куплета.

Эстампида о неразделенной любви